Сама идея законности, однако, может осуществляться при весьма различных общественных условиях и торжествовать над далеко не одинаковыми формами государственной и гражданской жизни. Само рабство может быть законным учреждением, не говоря уже о привилегиях, монополии, экономической кабале и других способах, какими человечество привыкло заменять рабство, когда история делает его в обнаженной форме более невозможным. То же самое относится и ко всем другим формам общественной жизни. Идея законности, отвлеченная от условий и форм осуществления, является тем мертвым и мертвящим доктринерством, которое создало знаменитое изречение: pereat mundus, fiat justitia[14], и которое не знает и не желает знать, что и сама законность существует для людей, а не люди – для законности. Сперанского нельзя упрекнуть в этом сухом, гелертерски-ограниченном доктринерстве. Отнюдь не был он политическим индифферентистом и имел очень ясные представления и идеалы не только более законного, но и более справедливого, более благодетельного гражданского строя. Первый период его государственной деятельности и отличается тем, что полное торжество идеи и законности в задачах его деятельности тесно и неразрывно связывается с таким же торжеством справедливости, просвещения, свободы, общего благосостояния. Существенное отличие второго периода именно в том и заключается, что это единство лучшей формы и лучшего содержания было нарушено, и государственная деятельность Сперанского все более и более сосредоточивает свои задачи около формы (законность) и все более упускает из виду содержание (справедливость). Время делало такое разложение исторически необходимым, и Сперанский лишь подчинялся этим новым условиям деятельности. Можно только оговориться, что в первый период своей государственной деятельности он не подчинился бы им.
Мы говорили выше, в своем месте, достаточно подробно о содержании преобразовательных планов Сперанского, чтобы теперь снова повторять сказанное, но не можем не указать в заключение на действительное значение, которое имело в нашей истории то, что осуществилось из преобразовательных планов Сперанского. Его стремление ограничить силу и власть бюрократии организованной силой и властью общества не получило осуществления, но лучшая, более совершенная организация самой бюрократии стала законом и вошла в жизнь. Его планы местного самоуправления и децентрализации остались в проекте, но стройное распределение управления между центральными ведомствами было проведено в жизнь. Таким образом, по идее враг бюрократической опеки и централизации, Сперанский оказался в конце концов организатором именно бюрократии, облегчившей централизацию и опеку. Указ в августе 1809 года, очистивший бюрократию от невежественного чиновничества и повысивший образовательный ценз для вступления в ряды бюрократии, хотя и вызвал вражду и ненависть чиновничества того времени, но вообще отозвался возвышением его роли и значения. Еще важнее указ 3 апреля 1809 года, сломивший привилегию природного вельможества над бюрократией. В XVIII веке сановники выходили из вельмож, в XIX же вельможи стали выходить из сановников; в XVIII веке человек становился сановником, потому что был вельможей, в XIX – он становится вельможей, потому что стал сановником. Это развитие от аристократизма к бюрократизму было общим течением нашей истории рассматриваемого периода. Не Сперанский его создал; он даже желал бороться с ним, но сила исторического течения откинула в его трудах все, что противоречило этому прогрессу бюрократического начала, и осуществила все, что ему помогало и содействовало. Русское вельможество и русское дворянство, соединившиеся в 1808 – 1812 годах с бюрократией в борьбе против Сперанского, сами подписали свой приговор и вычеркнули себя из самостоятельных исторических элементов нашей жизни. Страх за крепостное право, политическая недальновидность и мелкие своекорыстные личные счеты увлекли их в этот недостойный союз против великого государственного человека, желавшего призвать русское общество к исторической жизни и освободить его от тесных помочей бюрократической попечительности. Ослепленные злобой, с остервенением вельможи и дворяне того времени набросились на одинокого реформатора, сильного только логикой, патриотизмом и гениальным предвидением. Его клеветало, оскорбляло, унижало то самое общество, среди которого он подъял этот громадный и смелый труд; но этому же самому обществу, этому же самому поколению Пушкин бросил в глаза, хотя и по другому поводу, упрек:
И для Сперанского, по-видимому, наступил уже этот срок посмертного признания и оценки.
Источники
Литература о Сперанском довольно значительна и богата, но нельзя сказать, чтобы она была исчерпывающе или просто в должной мере использована в какой-либо монографии. На иностранных языках можно указать на Гервинуса, Талландье, Тургенева, на автобиографию и другие. Гораздо значительнее литература о Сперанском на русском языке, где после биографии, составленной тридцать лет тому назад бароном М. А. Корфом, который для своего времени вполне удовлетворительно воспользовался имевшимися материалами и источниками, вышло много новых материалов, официальных документов, мемуаров, частных исследований и пр. Никто не предпринял, однако, труда свести эти новые материалы и повторить работу барона Корфа на более широких фактических основаниях. Конечно, и наше краткое жизнеописание Сперанского не может претендовать восполнить этот пробел. По самому характеру и задаче всего издания, в которое этот биографический очерк входит как часть в целое, тут не может быть отведено достаточно места самостоятельному исследованию по источникам и непрокритикованным материалам. Непосредственными источниками при составлении этого биографического очерка послужили следующие сочинения и статьи, расположенные в хронологическом порядке их появления:
1. Корф М. А. Жизнь графа Сперанского. В 2-х т. СПб., 1861.
2. Чернышевский Н. Г. Русский реформатор. – Современник, 1861, № 12.
3. Погодин М.П. Николай Михайлович Карамзин. В 2-х т. – Москва, 1866.
4. Карамзин. О древней и новой России. – Русский архив, 1870.
5. Иконников B.C. Граф Мордвинов. – СПб., 1873.
6. Романович-Славатинский. Государственная деятельность графа М.М. Сперанского. – Отечественные записки, 1873, №4.
7. Ядринцев Н. М. Сибирь, как колония. – СПб., 1882.
8. Де Сенглен Ф. И. Записки. Часть III и IV. – Русская старина, 1883, № 1, 2, 3.
9. Пыпин А. Н. Общественное движение при Александре I. Изд. 2-е. – СПб., 1885.
10. Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и XIX вв. В 2-х т. – СПб., 1888.
11. Филиппов А.Н. Значение Сперанского в истории русского законодательства. – Русская мысль, 1889, № 4.