Въ богатомъ кабинетѣ своемъ встрѣтилъ его этотъ вельможа, и съ первыхъ словъ его исчезли всѣ опасенія Ломоносова, потому что онъ услышалъ похвалы и даже благоволеніе за свою оду.
« Дарованіе ваше, Г. Ломоносовъ , дѣлаетъ честь Россіи,» сказалъ П. И. Шуваловъ. «Продолжайте такъ-же хорошо какъ вы начали свое поприще, и я увѣряю васъ, что мы не будемъ завидовать иностранцамъ.
—Ваше Превосходительство ! я не имѣю такихъ честолюбивыхъ надеждъ. Все желаніе мое было : выразить восторгъ души Всемилостивѣйшей Государынѣ нашей... .
«И вы исполнили это какъ не льзя лучше. Я имѣлъ счастіе представить оду вашу Государынѣ ; она благоволила удостоить ее благосклоннаго воззрѣнія. Передаю вамъ это , какъ драгоцѣннѣйшую награду для вѣрноподданнаго.
— Я не могу и выразить своего счастія. .. .
«Да. . . . Но вы занимаетесь не однимъ стихотворствомъ! ... Я помню вашу пробную лекцію. Какъ идутъ ученыя ваши занятія въ Академіи ?
— Я дѣлаю что могу Ваше Превосходительство....
Ломоносовъ хотѣлъ было воспользоваться этимъ случаемъ, и передать Шувалову жалобы души своей; но, при всей своей неопытности, онъ сообразилъ, что не прилично, при первомъ сближеніи съ знатнымъ человѣкомъ, явиться у него жалобщикомъ. Онъ смолчалъ и задушилъ внутреннюю борьбу свою.
«Вы Профессоръ Химіи ?
— Адъюнктъ, В. П.
«Но вы можете надѣяться всего, при вашихъ дарованіяхъ, при вашей учености... .
Ломоносовъ кланялся.
«Да, у меня есть еще къ вамъ просьба!» сказалъ Шуваловъ улыбаясь , съ тою благосклон ностью, которая обыкновенно бываетъ при такихъ случаяхъ на устахъ вельможь.
— Ваше Превосходительство можете приказывать.
«Нѣтъ, я только прошу васъ, и узнавши предметъ, вы вѣрно сами воспламенитесь должнымъ восторгомъ. Скоро торжественный день рож-
денія Его Высочества Петра Ѳеодоровича, недавно прибывшаго изъ Голштиніи, . . . Неужели этотъ день останется безъ отзыва со стороны любимца Музъ ?...
—Отвѣтомъ моимъ на это будетъ посильный трудъ , и мнѣ остается только благодарить Ваше Превосходительство за милостивое воспоминаніе, и за новый случай для меня изъявить свою вѣрноподданническую ревность.
«Да, я прошу васъ, Г. Ломоносовъ , доставить мнѣ вашъ трудъ, который вѣрно уже теперь на половину готовъ въ піитической головѣ вашей. Я увѣренъ, что онъ еще больше подтвердитъ выгодное мнѣніе о вашемъ дарованіи. Когда надѣетесь вы доставить мнѣ его?
— Завтра-же, В. П.
«Прекрасно !... А, кстати. ...
Въ эту самую минуту вошелъ въ кабинетъ Иванъ Ивановичъ Шуваловъ, тотъ самый Пажъ, который восхищался лекціею Ломоносова.
— Рекомендую тебѣ, братецъ, Г-на Ломоносова! Ты давно желалъ познакомиться съ нимъ! — сказалъ П. И. Шуваловъ.
Молодой Пажъ подошелъ къ Ломоносову и съ самою пріятною скромностью сказалъ:
«Я почитаю особеннымъ счастіемъ знакомство съ необыкновеннымъ человѣкомъ; а вы, Г. Ломоносовъ, не принадлежите къ разряду людей
обыкновенныхъ! Я удивляюсь вамъ во всемъ: въ вашей жизни, въ вашихъ стихахъ и занятіяхъ.
Это привѣтствіе юноши, котораго природа одарила самою привлекательною наружностью, милымъ выраженіемъ лица, и скромностью, рѣдкимъ украшеніемъ свѣтскаго обращенія, это привѣтствіе отозвалось въ сердцѣ Ломоносова.
Онъ не зналъ , что отвѣчать, но повинуясь сердцу, лучшему путеводителю въ тѣхъ случаяхъ , гдѣ оно играетъ первую роль , промолвилъ:
— Я принимаю ваши слова не иначе , какъ ободреніемъ къ будущимъ трудамъ моимъ. Чувствую, что нынѣшній день есть начало новой эпохи въ моей жизни.
П. И. Шуваловъ съ улыбкой смотрѣлъ на это объясненіе двухъ человѣкъ , понимавшихъ другъ друга съ первой встрѣчи. Онъ сказалъ обращаясь къ нимъ обоимъ:
— Ну, я радъ, что вы сошлись у меня, господа! Рекомендую и вамъ, Г. Ломоносовъ, моего Ванюшу , большаго любителя наукъ. Приходите къ нему иногда побесѣдовать. Если завтра вы не застанете меня дома , отдайте стихотвореніе ваше ему.
«Стихотвореніе? новое стихотвореніе Г-на Ломоносова ?» спрашивалъ съ удовольствіемъ молодой человѣкъ.
—Да, да! И которое вѣрно будетъ достойно своего сочинителя? Не правда-ли, Г. Ломоносовъ ?
« Не знаю, В. П.» отвѣчалъ Ломоносовъ улыбаясь. «По крайней мѣрѣ отвѣчаю вамъ за свое усердіе.
Онъ сдѣлалъ нѣсколько глубокихъ поклоновъ, и, поручая себя благосклонности обоихъ Шуваловыхъ , вышелъ , провожаемый ихъ учтивостями. Юноша смотрѣлъ ему вслѣдъ, какъ будто жалѣя, что такъ мало видѣлъ человѣка, столько занимательнаго для него.
Возвратившись домой , Ломоносовъ тотчасъ сочинилъ планъ оды , расписалъ станціи для своего восторга ( такъ приказывала Піитика !) и въ тотъ-же вечеръ кончилъ свое стихотвореніе. На другой день, рано утромъ , онъ пересмотрѣлъ его , выправилъ еще разъ, и съ сожалѣніемъ, что не можетъ послѣдовать правилу Горація , спѣшилъ исполнить приказаніе Шувалова и доставить оду поскорѣе. Онъ не засталъ Петра Ивановича самого. ... по крайней мѣрѣ ему сказали въ передней, что Г. Камергеръ уже выѣхалъ изъ дому. Впрочемъ, это не было потерей для нашего поэта : онъ пошелъ къ Ивану Ивановичу Шувалову, который принялъ его какъ другъ и какъ человѣкъ выше лѣтъ своихъ.