«Это твой?... Мастеръ своего дѣла! Скажи ему спасибо отъ меня.... Да не забудь и Автора.
Мы уже знаемъ, что П. И. Шуваловъ подносилъ Императрицѣ стихи Ломоносова на коронацію ея. Имя его осталось у нея въ памяти; она была въ пріятномъ расположеніи, и потому очень естественна лаконическая похвала ея Ломоносову, сказанная въ Академіи. Но немногія слова ея , тотчасъ переданныя поэту, совершенно осчастливили его. Когда, послѣ отъѣзда Императрицы , въ залахъ Академіи
былъ накрытъ столъ и началось пиршество ; когда вино поразогрѣло умы и сердца; когда стали осушать заздравные кубки и начались обниманія, цѣлованье, тогда и Ломоносовъ, забывая все прежнее, и также обнимая сочленовъ своихъ какъ братьевъ , просилъ забыть, если онъ чѣмъ нибудь огорчалъ ихъ. Они то-же были готовы плакать, и примиреніе казалось совершеннымъ.
Было-ли это въ самомъ дѣлѣ примиреніемъ, увидимъ дальше ; но Ломоносовъ отъ чистаго сердца забылъ всѣ досады на сочленовъ своихъ и началъ обходиться съ ними искренно. Какъ-бы пользуясь этимъ добрымъ расположеніемъ, нѣкоторые изъ нихъ обращались къ нему съ просьбами разрѣшить разные ихъ вопросы , о состояніи того и другаго въ Россіи. Онъ, какъ просвѣщенный Рускій, могъ сдѣлать это легко , и съ готовностью объяснялъ имъ все, что только могъ.
Одинъ изъ ученыхъ собратовъ его , почтенный человѣкъ въ пудреномъ парикѣ, сказалъ однажды ему, что онъ рѣшился издать книгу о Русской Литтературѣ, и уже началъ собирать для этого матеріалы. Это объявилъ онъ ему за тайну, въ Академіи , и прибавилъ : «Приходите ко мнѣ сегодня , побесѣдовать о моемъ предметѣ. »
Ломоносовъ удивился. Онъ зналъ, что этотъ человѣкъ, сбирающійся писать о Русской Литтературѣ , не знаетъ трехъ словъ по-Русски. Однако онъ пришелъ по его приглашенію. Профессоръ былъ очень радъ, подвивалъ своего гостя трубкою, пивомъ, и наконецъ вынулъ бумажку съ разными вопросами ( разговоръ и вопросы были на Нѣмецкомъ). Угодно-ли знать что это были за вопросы? Вотъ образчикъ нѣкоторыхъ.
«Какъ называется по-Русски
«Кто писалъ по-Русски Исторію Литтературы?
«Гдѣ и какія есть книги въ пособіе для этого ?
«Однимъ-ли языкомъ писали древніе Руссы и нынѣшніе Рускіе?
Ломоносовъ едва не расхохотался, выслушавши десятокъ такихъ вопросовъ , которые ясно показали, что Г. Историкъ долженъ начинать съ азбуки того предмета, для котораго онъ уже сбиралъ матеріалы. Но удержавши свою веселость, Ломоносовъ сказалъ:
— Любезный другъ ! Я готовъ отвѣчать на всѣ эти вопросы ; но совѣтовалъ-бы вамъ собрать побольше матеріаловъ. . ..
« О чемъ-же я и хлопочу, почтенный другъ ?» сказалъ съ удовольствіемъ Нѣмецкій ученый.
«Планъ у меня уже готовъ, система давно составлена : остается только вставлять имена и числа !... Я очень радъ, что мы сошлись съ вами въ мнѣніяхъ! очень радъ!
— Но какъ-же вы составили систему , не имѣя еще никакихъ. .. . свѣдѣній о предметѣ?
« Свѣдѣній ? Но развѣ вы не знаете, любезный другъ , что свѣдѣнія уже дѣло второстепенное; главное система. Надъ нею-то я трудился полтора года, и можетъ быть просижу еще два , и все-таки не отвѣчаю, что она будетъ довершена. Но позвольте продолжать нашъ разговоръ методически. Мы начали вопросами , которые, по благосклонности, вы обѣщались рѣшить мнѣ. . . .
— Извольте ; но я лучше напишу на этой-же бумажкѣ и отвѣты. .. .
«Э, ни, ни!» сказалъ Профессоръ, отдергивая
свою драгоцѣнную бумажку. « Тутъ все занято !... для всего свое мѣсто.
—Но, кажется, еще остается его довольно!...
«Помилуйте : это все въ графахъ ; это для отмѣтокъ. . . . Вотъ»— продолжалъ онъ, вынимая сложенную вдвое четвертку бумаги—вотъ, здѣсь, подъ буквой В, должны бытъ пространные отвѣты, потому что я буду просить васъ отвѣчать пространнѣе. Напримѣръ: « Какъ называется по-Русски Литтература?
— Да такъ-же и называется : Литтература. Иные говорятъ: Словесность.
«А! Зловесность.. ..» писалъ Нѣмецъ, выговаривая это по своему.