были слова и вѣрны мысли , которымъ училась она два года и наконецъ выговорила ихъ въ своемъ письмѣ къ мужу.
Отвѣтъ Ломоносова былъ конечно достойнымъ отзывомъ на это письмо. Онъ умолялъ жену простить его за всѣ горести, которыя перенесла она для него, благодарилъ ее за мужество въ несчастій, и описывалъ свое настоящее положеніе , которое обѣщало имъ наконецъ радостные дни. « Пріѣзжай , скорѣе пріѣзжай дѣлить со мной счастіе, потому что время бѣдствій , при помощи Бога , кажется миновало для насъ.» Этимъ заключилъ онъ свое письмо и приложивши къ нему 100 рублей отправился къ Графу Бестужеву.
Онъ нашелъ въ Графѣ человѣка, сердитаго видомъ, строгаго въ выраженіяхъ. Сначала Бестужевъ сталъ было выговаривать Ломоносову, какъ могъ онъ забыть свою жену ; но потомъ смягчился отъ сердечныхъ отвѣтовъ его, и уже говорилъ съ выраженіемъ добраго семьянина:
« Вѣтреники ! Женитесь и бросаете женъ ! Бѣдная не знала куда дѣваться ей! Хорошо что Головкинъ такъ добръ и позаботился отыскать тебя. А сказалъ-бы , что Богъ знаетъ куда унесло тебя, такъ что сталось-бы съ пей? Да скажи, пожалуста, почему онъ знаетъ тебя: такъ подробно?
Я жилъ у Графа Головкина при возвращеніи въ Россію. Онъ зналъ мои семейныя обстоятельства.
«Вотъ эти добряки балуютъ вашу братью!... Вымылъ-бы тебѣ голову, такъ было-бы лучше. А то еще разнѣжился !... Семейныя обстоятельства ! Какія обстоятельства у бѣдняка ?
Такое обхожденіе не удивительно при вельможахъ старыхъ временъ , когда ихъ окружали шуты, поклонники , и когда всякій нисшій почиталъ за счастіе сгибаться передъ ними. Но Ломоносовъ еще не совсѣмъ привыкъ къ этому и вмѣсто отвѣта сказалъ:
—Позвольте , Ваше Сіятельство , спросить : не пишетъ-ли Графъ Головкинъ къ вамъ о женѣ моей, или обо мнѣ?
Эта смѣлость понравилась Бестужеву, который самъ обладалъ характеромъ больше нежели смѣлымъ и любилъ въ другихъ видѣть свою характерную черту. Однакожъ онъ поглядѣлъ на Ломоносова и какъ-бы съ удивленіемъ отвѣчалъ:
« Какъ-же, братецъ ! Онъ пишетъ мнѣ даже особенное письмо объ этомъ. Жена твоя оставалась цѣлые два года въ страхѣ и неизвѣстности, куда дѣвался ты ? Наконецъ она рѣшилась обратиться къ Графу, черезъ котораго получила отъ тебя когда-то письмо , и слезно умоляла его, чтобы онъ сдѣлалъ милость,
утѣшилъ ее въ печали и облегчилъ бѣдственное состояніе увѣдомленіемъ, гдѣ находится мужъ ея, Россійскій студентъ Ломоносовъ : еще-ли у него въ Гагѣ , или гдѣ именно въ иномъ мѣстѣ. Пріобщила къ этому и письмо въ тебѣ. Графъ зналъ только, что ты уѣхалъ изъ Амстердама въ Петербургъ. Онъ справедливо полагалъ, что ты долженъ быть здѣсь, и переслалъ письмо, жены твоей ко мнѣ, съ просьбой отыскать тебя и взять отвѣтъ. Вотъ, братецъ , сколько хлопотъ надѣлалъ ты намъ, старикамъ ! Я еще долженъ теперь писать къ Головкину. Ну, а свое письмо и деньги, которыя посылаешь къ женѣ, отдай въ моей канцеляріи.
— Примите , Ваше Сіятельство, искреннюю, глубокую мою благодарность !...
« Хорошо, хорошо ! Нѣкогда мнѣ съ тобой разговаривать.. . .
Ломоносовъ былъ готовъ уйдти , когда въ кабинетъ Графа вошелъ почтенный видомъ, сановитый человѣкъ, по видимому также знатный вельможа : это доказывало обращеніе его съ Графомъ Бестужевымъ, свободное , почти дружеское.
—Я помѣшалъ вамъ—сказалъ онъ, думая что прервалъ разговоръ.
«Нѣтъ, Графъ, мы уже все кончили съ Г-мъ Ломоносовымъ. . . .
— Какъ? это Г. Ломоносовъ?— спросилъ незнакомецъ и дружески протянулъ руку къ смиренному ученому. — Давно желалъ я познакомиться съ вами, и радъ этому случаю , Г. Ломоносовъ! Вы видите усерднаго вашего почитателя. Я Графъ Воронцовъ.
« А вы , Графъ , какъ знаете его ? » спросилъ Бестужевъ, удивленный больше Ломоносова этимъ привѣтствіемъ Графа Воронцова.
«О, я знаю Г-на Ломоносова, хоть и не имѣлъ удовольствія быть знакомъ съ нимъ. Его необыкновенная судьба, его глубокія познанія въ наукахъ , его стихотворенія во славу нашей Всемилостивѣйшей Государыни, все даетъ ему право на уваженіе.
—О, конечно , конечно ! — прибавилъ Бестужевъ, хотя въ первый разъ слышалъ объ этомъ.
«Скажите, Г. Ломоносовъ: какъ теперь идутъ ваши занятія ?» спросилъ Михаилъ Ларіоновичъ Воронцовъ.
— Мои занятія , Ваше Сіятельство , такъ ограниченны, что имъ вездѣ уютно.