« Все мечта ! . .. Если можно , такъ надобно сдѣлать что нибудь практическое, существенное для жизни.
—Князь подтверждаетъ мою мысль—подхватилъ Новиковъ.
Но Щербатовъ не удостоилъ его вниманіемъ, и обратился къ Ломоносову:
—Скажите, Г. Ломоносовъ, какъ подвигается ваша Россійская Исторія ? Признаюсь, это мой любимый предметъ , и я очень интересуюсь имъ.
« Моя Исторія спитъ спокойнымъ сномъ, » отвѣчалъ Ломоносовъ, который не любилъ говорить объ этомъ предметѣ.
— Напрасно! — прибавилъ Щербатовъ садясь подлѣ него.—Я думаю, изданіе подобной книги принесло-бы вамъ много чести.
«Нѣтъ, Князь ! Исторія требуетъ зрѣлости, до которой еще не выспѣлъ мой трудъ.
— А я такъ удивляюсь , господа ! — сказалъ Шлецеръ.— Вы, люди умные, занимаетесь вздоромъ !
«Какъ вздоромъ? » спросилъ почти изумленный Щербатовъ.
—Да, потому что какая можетъ быть Исторія, когда еще матеріялы не очищены, не обработаны критикой ? Вамъ надобно , прежде
всего, критическое изданіе лѣтописей, а не Исторія, которая безъ нихъ точно будетъ вздоромъ,
Щербатовъ уперся въ свое самолюбіе и не отвѣчалъ: только улыбнулся.
« Рѣзко , но справедливо , » сказалъ Ломоносовъ. « Впрочемъ , я занялся Исторіею не по собственному желанію , и къ тому-же развлеченъ множествомъ другихъ дѣлъ,
— Хороши историки!—сказалъ въ полголоса Шлецеръ.
« Господа ! » сказала Дашкова. « Г. Эминъ хочетъ прочесть намъ отрывокъ изъ новаго своего сочиненія.
—Да-съ, если позволите!—прибавилъ Эминъ вынимая тетрадку.—Это будетъ чтеніе самое приличное въ обществѣ дамы : Приключенія Лирарка и Сарманды.
Шлецеръ всталъ, и сказавши нѣсколько словъ Дашковой вышелъ.
Эминъ уморилъ собесѣдниковъ тоской и скукой. Отрывокъ его былъ длиненъ, нелѣпъ, глупъ.
Послѣ него Булгаковъ читалъ отрывки своего перевода изъ Аріостова Влюбленнаго Роланда , а Веревкинъ отрывокъ изъ перевода Записокъ Сюлли. Оба эти собесѣдника мало вмѣшивались въ разговоры и споры, но все
таки произносили хоть по нѣскольку словъ въ общихъ разговорахъ. Напротивъ Державинъ провелъ почти весь вечеръ безмолвно, сидя на одномъ мѣстѣ, и казался статуею. Онъ былъ такъ не ловокъ и мало увѣренъ въ себѣ, что не смѣлъ отважиться ни на какой разговоръ. Никто не подозрѣвалъ въ немъ будущаго пѣвца Екатерины, Бога!
Такъ окончился этотъ литтературный вечеръ у одной изъ образованнѣйшихъ дамъ своего времени. Онъ не оставилъ въ Ломоносовѣ пріятнаго впечатлѣнія. Напротивъ, съ грустью подумалъ онъ, разбирая въ умѣ видѣнныхъ имъ людей : « Бѣдные ! Они, съ своими страстями, хотятъ сдѣлать что-то ! Они надѣются дѣйствовать на поприщѣ жизни !
Уже такъ холоденъ былъ разсудокъ нашего поэта ! Впрочемъ, онъ не могъ предвидѣть великаго дѣятеля въ Новиковѣ , трудолюбивыхъ людей во многихъ собесѣдникахъ своихъ , превосходнаго изслѣдователя въ Шлецерѣ. Въ Державинѣ трудно было-бы ему и угадать безсмертнаго поэта: онъ почти не замѣтилъ его.
« И вотъ что называютъ они ученымъ препровожденіемъ времени ! Сберутся , скажутъ нѣсколько сарказмовъ , нѣсколько дурачествъ , или польстятъ пріятельскому самолюбію ; наконецъ прочтутъ нѣсколько пустыхъ страницъ,
и довольны ! Они провели вечеръ литтературный, ученый !... Мнѣ уже отвратительны эти ученыя бесѣды ! »
Онъ очень рѣдко послѣ этого ѣзжалъ къ Дашковой ; впрочемъ, она скоро скрылась съ горизонта политическаго и уѣхала изъ Петербурга.
Между тѣмъ Ломоносовъ рѣшился издать свою Металлургію, которую сочинилъ онъ первоначально лѣтъ за двадцать , вскорѣ по возвращеніи въ отечество, когда у него были еще въ свѣжей памяти уроки Нѣмецкихъ Бергмейстеровъ; послѣ онъ безпрестанно дополнялъ ее и совершенствовалъ. Изготовивъ къ печати , онъ хотѣлъ посвятить свой многолѣтній трудъ новой покровительницѣ наукъ , Великой Екатеринѣ. Императрица благосклонно изъявила на это согласіе , и даже велѣла призвать Ломоносова къ себѣ. Въ назначенный день, онъ долженъ былъ явиться во дворецъ , и явился.
Въ передней залѣ встрѣтилъ его докладчикъ , и кто-же былъ это ? Григорій Николаевичъ Тепловъ , прежній Адъюнктъ Академіи, а теперь |важное лицо, Секретарь у принятія прошеній и вскорѣ Сенаторъ! 29 Іюня 1762 года онъ имѣлъ случай оказать услугу Императрицѣ и былъ за то осыпанъ ея милостями. Ломоносовъ обрадовался встрѣтивъ стараго товарища, который ни сколько не перемѣнился отъ
своего возвышенія. Онъ тотчасъ пошелъ съ докладомъ о Ломоносовѣ , и вскорѣ отворилъ передъ нимъ двери кабинета.
Екатерина была уже не въ первой молодости, когда Ломоносовъ увидѣлъ ее могущественною Императрицею ; но черты лица ея оставались всегда прекрасны, и въ тридцать четыре года она казалась еще очаровательна своею осанкою, взглядомъ и необыкновенноблагородною поступью. Вся юность ея протекла въ умственныхъ занятіяхъ, важныхъ и строгихъ , потому что Екатерина любила науки, и, долго живши въ удаленіи отъ покойной Императрицы, посвящала уединенные часы свои основательному ученію. Отъ того умъ ея былъ столько-же образованъ , сколько сердце опытно въ страстяхъ человѣческихъ, а душа готова на все великое.