Минуло семьдесятъ лѣтъ послѣ смерти Ломоносова. Академія Наукъ издала въ это время главныя сочиненія его (далеко не всѣ), подъ заглавіемъ Полнаго Собранія. Впереди ихъ приложена , съ чувствомъ написанная, біографія его. Вотъ все , что сдѣлано для ознакомленія потомства съ геніяльнымъ человѣкомъ.
Мнѣ казалось, что лучшею , истинною поэмою , какую завѣщалъ намъ первый Русскій поэтъ, была собственная жизнь его. Эта мысль заставила меня сообразить матеріялы , какіе представляютъ Намъ сочиненія и письма его , замѣшки современниковъ и преданія нашихъ отцовъ. Тщательно изучая жизнь великаго человѣка , я изучалъ вмѣстѣ и вѣкъ его , и людей , имѣвшихъ вліяніе на его судьбу. Все это образовало наконецъ для меня величественную картину , которой слабый очеркъ представляю читателямъ. Да , я не умѣлъ выразить въ книгѣ того, что . такъ свѣтло , ярко , вѣрно было въ душѣ моей. Обыкновенная участь всего писаннаго! Впрочемъ, бѣденъ писатель, довольный
трудомъ своимъ! Глубоко убѣжденный въ этомъ, я откровенно сознаюсь, что мнѣ удалось нарисовать лишь слабый очеркъ. Поймутъ-ли изъ моей книги эту могущественную волю , это смѣлое исполненіе ея , эту огромность подвиговъ , свершенныхъ въ краткую жизнь человѣка ? Узнаютъ-ли истинный образъ самого Ломоносова , и его вѣка, его друзей , враговъ, покровителей , современниковъ ? Не. смѣю надѣяться, и желаю только , чтобы мои страницы, отъ души писанныя, нѣсколько ближе познакомили соотечественниковъ съ этимъ истиннымъ Русскимъ геніемъ, бурнымъ и неукротимымъ какъ Сѣверъ , но и смѣлымъ , безтрепетнымъ , непобѣдимымъ , какъ Русская душа. Скажутъ, что я прибавлялъ многое отъ себя, и на ряду съ истиною помѣстилъ вымыслы. Признаюсь, я вообще мало вѣрю истинѣ подробностей въ лѣтописныхъ и историческихъ разсказахъ ; а описывая жизнь Ломоносова, я имѣлъ все право дополнять многое отъ себя. Я писалъ не романъ и не Исторію , а разсказъ о жизни Ломоносова, и если онъ истиненъ, вы скажете: «Да, конечно таковъ былъ нашъ Ломоносовъ ! » Впрочемъ , и не льзя иначе описывать его жизни, если не хотите составить простаго послужнаго списка. Я желалъ только чтобы вѣрна была идея, и воображая себѣ Ломоносова въ каждомъ положеніи удивительной,
поэтической его жизни, описывалъ подробности, какъ могли, быть онѣ въ дѣйствительности. Онѣ могли, быть таковы : этого оспорить не льзя. Но, замѣчу наконецъ: во всей книгѣ нѣтъ ни одной изъ главныхъ чертъ и почти ни одной подробности, для которой я не могъ-бы указать источника или не имѣлъ-бы основанія. Желательно, чтобы это могъ сказать всякой историкъ.
конецъ книги.