Уже в XX веке, находясь в эмиграции во Франции после гражданской войны, русские офицеры старались получить работу таксиста, которая давала определенную независимость, и получали ее, потому что их честность никогда не подвергалась сомнению. Можно было забыть в автомобиле любые вещи, но они всегда доставлялись владельцу.
Понятие чести включало и уважение к поверженному противнику, что всегда отличало русскую армию – «врагов мы в прахе не топтали», – так писал Пушкин. Это явственно проявлялось во всех ее сражениях и, в частности, на Бородинском поле. Как вспоминал участник этой битвы, русские солдаты делились последним куском хлеба с раненым врагом. Отсюда его простой и ясный вывод: «Есть великая душа в наших простых воинах; она хранится как драгоценный алмаз в грубой своей коре, умейте только его раскрыть» [29]. Подтверждением сказанному являются строки из приказа главнокомандующего русской армией М. И. Кутузова от 21 декабря 1812 года, изданном при пересечении русской границы в ходе преследования бегущей французской армии: «Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах, унижающих солдата… Будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем. Справедливость и кротость в обхождении с обывателями покажут им ясно, что не порабощения их и не суетной славы мы желаем, но ищем освободить от бедствия и угнетения даже те самые народы, которые вооружились против России» [22].
Нельзя не отметить, что такие ценностные качества приводили к тому, что офицерский корпус России всегда нес непомерные потери, ибо русский офицер считал делом чести идти впереди своих солдат, быть для них примером в бою. Под Аустерлицем несколько эскадронов кавалергардов отчаянно атаковали превосходящие во много раз силы французов, давая этим возможность русским войскам отступить и не оказаться в окружении. «Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись французы, – писал Толстой в романе «Война и мир», – …из всей этой массы огромных красавцев… юношей, офицеров и юнкеров…после атаки осталось только осьмнадцать человек» [37, с. 321].
Федотов П.А. Вдовушка. 1850-е гг.
Поэтому процент убитых офицеров по отношению к их общему количеству в русской армии всегда был в полтора – два раза выше аналогичного показателя у солдат [38, с. 507]. В русско-японской войне 1904–1905 гг. было убито или ранено около половины офицерского состава, в годы Первой мировой войны русская армия потеряла 120 тыс. офицеров. К 1917 году из рядов гвардии по причине ранений или смерти выбыло более 90 % офицеров, а в целом к этому году в русском офицерском корпусе осталось только 4 % кадровых офицеров довоенного времени [39, с. 165–166].
При этом часто после гибели главы семьи, их жены и дети оказывались в бедственном материальном положении. Конечно, эти ощущения были неведомы большинству их сверстников из штатской среды.
В такой атмосфере часто очень противоречивых тенденций в российском обществе протекала военная служба Лермонтова. Надо отдать должное великому поэту – в своих лучших произведениях он отразил их во всем многообразии, но все-таки он описывал и изображал в первую очередь военных, то есть представителей той среды, к которой принадлежал сам и которую глубоко чувствовал и понимал. Это в полной мере проявилось в его описании и армейских будней, и Кавказской войны, в которой он принимал самое непосредственное участие.
1.4. Состояние русской армии в царствование Николая I. Кавказская война
Эпоха императора Николая I, во времена которой служил Лермонтов, оставила в истории крайне противоречивое впечатление. Современный историк М. С. Малышев прав, когда пишет в своей работе «Военный Петербург эпохи Николая I», что сразу после смерти императора, когда в России начались либеральные реформы, появилась «масса издевательских стихов и нелегальных статеек, где для Николая Павловича не жалели черной краски – надо полагать, не без участия западноевропейских «доброжелателей»». И здесь, продолжает он, Николаю Павловичу «досталось» больше всех, особенно в связи с темой декабристов, которых стали открыто воспевать, и в связи с тем, что Пушкина записали в революционеры и в «жертвы царизма».