И вдруг похолодела, вспомнив, как возроптала когда-то у мощей преподобного Сергия Радонежского: почему он не помогает мне? А помощь шла, и какая! Все мои старцы и духовники были учениками преподобного Сергия — постриженниками его Лавры или воспитанниками его семинарии. Архимандрит Кирилл (Павлов), во многом определивший для меня выбор пути, — это духовник Троице-Сергиевой Лавры. Архимандрит Адриан (Кирсанов) двадцать с лишним лет подвизался в Лавре преподобного Сергия. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) в 1946 году был ризничим Троице-Сергиевой Лавры, помогая восстанавливать монастырь. В покаянии я перебирала в памяти другие имена и дивилась открытию: самые трудные годы я прожила под опекой Сергиевых учеников. О, авва Сергий, велика твоя милость, что не оставил меня в скорбях!
Ещё при жизни преподобному Сергию дано было откровение о будущем. В сиянии света среди ночи он увидел множество птиц. И некий голос сказал: «Так же, как виденные тобою стаи птиц, будут многочисленны твои ученики, и после тебя они не оскудеют, если только захотят последовать твоим стопам». Есть на земле и ныне ученики преподобного Сергия, меченные особой метой. Не верьте своим глазам, когда увидите их в шитых золотом рясах и раздающими как бы от богатства щедрую материальную помощь сиротам и болящим. Это нищие аскеты, у которых нет ни рубля. Вспоминается простое — мы отправляем батюшку в больницу. Накануне вечером его келейница бегала по домам, собирая рубли, ибо отправить батюшку на лечение не на что. Наутро начинается процедура проводов в больницу. Батюшка садится в машину, а мы стоим с пакетами наготове. Отдавать их батюшке нельзя — он тут же всё раздаст. А келейница едва не плачет — с таким трудом собрала деньги на дорогу, но явились к батюшке спозаранку горемычные беженцы, и ни копейки теперь нет. Наконец машина трогается, и мы бежим рядом с машиной, вбрасывая в неё пакеты. А вдогонку машине несётся слёзный женский вопль:
— Батюшка, муж умер! Четверо детей! Голодаем!
И из машины тут же летят пакеты к ногам страдалицы. Но и это учтено. При выезде из монастыря стоит на дороге юный быстроногий бегун с пакетом, в котором приготовлено «НЗ»: деньги, отварная картошка, хлеб, огурцы. Бегун легко развивает скорость, нагоняя машину, и вбрасывает в неё уже последний пакет.
Ученики преподобного Сергея Радонежского не могут иначе. Такой у них игумен авва Сергий, печальник всея Руси.
«Вера есть удел душ благодарных», — писал святитель Иоанн Златоуст. И в трудную минуту наш батюшка советует:
— Благодари Бога!
Словом, когда становится невмоготу, мы, батюшкины чада, идём заказывать благодарственный молебен Спасителю, усматривая в скорбях промысл Божий.
Промысл Божий неведом нам до поры. И вот какую историю рассказала паломница из Сибири, родившаяся на Западной Украине в приграничном селе:
«Родители мои были глубоко верующими православными людьми, и в семье было пятеро детей. За веру тогда преследовали. И перед самой Великой Отечественной войной нашу семью и других православных затолкали прикладами в эшелон и выслали по этапу в Сибирь. На этапе заболела и умерла мама. А потом нас высадили в голой степи, где возводился металлургический завод. Жить было негде — рыли землянки, а ели лепёшки из лебеды. В дожди в землянке вода по колено, и папа надорвался, построив нам дом. Перевёз нас в дом, перекрестился и умер. И остались мы мал мала меньше, а я старшенькой была.
Помню, пришёл участковый с комиссией, чтобы отправить младших в детдом. А я ребятишек собой заслонила и на комиссию кричу в голос:
— Не отдам детей! Сама подниму!
В четырнадцать лет пошла на завод и сорок лет отработала в аду и в грохоте. Всех четверых в институтах выучила, да осталась сама без семьи. А жених был желанный и в любви объяснялся, но не решился с четверыми меня замуж взять. Я исхожу слезами и на Господа в гневе ропщу. Да как же Он допустил, чтобы нас с родины выслали и не помиловал даже детей? Уж как мои родители на коленях молились: «Господи, Спасе наш, помилуй деточек. Сохрани их, Господи, и спаси!»
Отреклась я от Бога и вступила в партию. Даже парторгом завода была. И вдруг посылают меня в командировку на Украину, как раз в родные места. Прилетела я в наше село на крыльях радости, а там чистое поле — безлюдье. Не понимаю, где же село? Я в соседнюю деревню, а там старушки рассказывают:
— Немцы танками твоё село с землёю сровняли, и не осталось в живых никого. Видно, помиловал Господь православных, если увёл вас от смерти в Сибирь. Экое диво, что вас пятеро выжило да все в люди вышли, и продлился ваш род!