Выбрать главу

— Да, теперь лишь от собаки дождёшься почтения, а не от ближнего своего.

Волчок смиренно припал к стопам архимандрита, а тот вдруг грустно сказал:

— В райских садах Адам разговаривал с животными и птицами и понимал их язык. А мы чужие уже природе, и мучается на земле по грехам человека всякая тварь.

Почему-то Волчок почитал монахов, зато прочим случалось претерпевать от него, потому что это был «припадочный» пёс. То есть он так бурно любил всех, что при встрече припадал своими грязными лапами на грудь, норовя лизнуть в щёку и пачкая одежду. Отучить его от этих проявлений нежности было затруднительно, и Волчок усвоил одно — монахам пачкать рясу нельзя. А ещё мне однажды влетело из-за Волчка, и вот почему. В Оптиной восстановили наконец монастырскую ограду, разрушенную в годы гонений. И если раньше собаки вольготно бегали по монастырю, то теперь вход в обитель им был воспрещён. Пришлось не выпускать Волчка за калитку, чтобы не бегал в монастырь. Но хитрый пёс научился перелезать через забор, и обнаружилось это так. Прихожу утром в монастырь, а игумен Досифей ругается:

— Вот что, Нина, если я ещё хоть раз увижу Волчка в монастыре, то выгоню тебя из монастыря вместе с собакой.

— Батюшка, — говорю, — да мы Волчка за калитку не выпускаем.

— А это чей же хвост там торчит? — весело спросил игумен.

Оказывается, Волчок по-хитрому спрятался под брезентом. Затаился там и почти не дышит, а только хвост наружу торчит. Как ни странно, но Волчок внял увещеваниям игумена — в монастырь он больше не ходил, зато пристроился пасти монастырских коров. Бывало, вышагивает важно рядом с пастухом-послушником и помогает ему собирать отбившихся от стада коров. Ветеринар монастыря сказал, что Волчок, конечно, помесь, но из породы пастушьих собак. С древних времён такие собаки помогали пастухам и отличались особой отвагой, защищая стадо от хищников. Пастушья собака способна одолеть волка, и ценилась всегда высоко. А Волчка отстранили от стада, потому что пастухами теперь всё чаше назначали паломников, и некоторые из них боялись собак. Один паломник даже заявил, что собака — «нечистое животное», и «нечисть» подобает благочестиво гнать прочь. Это позже на подсобном хозяйстве монастыря завели сторожевых собак, и мнение о «нечисти» переменилось, а тогда Волчку дали отставку.

Пробовал Волчок пасти деревенское стадо, но местный пастух по-чёрному пил, ненавидел собак, а Волчок недолюбливал пьяниц. И всё-таки собака пастушьей породы не могла не присматривать за коровами. Однажды Волчок пропал, а у бабушки Ольги Терентьевны не вернулась домой корова. Два дня она искала корову в лесу, пока не услышала заливистый лай Волчка. Оказывается, корова отелилась в овраге, а Волчок охранял её вместе с телёнком и лаял, призывая на помощь.

***

Менялась деревня, и менялась жизнь пастушьей собаки Волчка. Умирали старики, а молодёжь уже не держала коров, считая, что проще купить молоко в супермаркете, чем выгребать из-под коровы навоз.

Без скотины стало нечем удобрять землю. И мой сосед, хозяин магазинчика, теперь принципиально не сажал ничего в огороде, подсчитав однажды: машина навоза стоит бешеные деньги, а ещё надо платить трактористу и корячиться на грядках с весны по октябрь.

— Да я на эти деньги куплю больше овощей! — посмеивался он над сельчанами.

Деревня прихорашивалась, обрастая коттеджами и осваивая систему «бритый огород». Так наши бабушки называли газоны, дивясь нежному ворсу травы и нарядным вкраплениям среди зелени: стахис, гортензия, вербена, лобеллия и ещё нечто прекрасное и незнакомое, пришедшее на смену картофельной ботве.

Стало модным «по-американски» обшивать избы сайдингом и заводить собак экзотических пород. У одной соседки теперь был алабай, у другой нежились на диванах английские той-терьеры, а мой учёный сосед привёз откуда-то африканского пса, предназначенного для охоты на львов.

Львов в окрестностях Козельска не было. И охотничьи, сторожевые и пастушьи собаки были теперь просто утешением людям и живыми лающими игрушками. Нет, они как бы сторожили жильё. Но какой из Волчка сторож, если он рад-радёшенек каждому и за булочку, как говорится, родную мать продаст? Только раз я видела Волчка рассвирепевшим и готовым, казалось, порвать прохожего. Этим прохожим был местный житель Е., тихий, спившийся человек, озабоченный одной мыслью: где достать деньги на водку? Волчок относился к Е. миролюбиво, а тот, бывало, гладил его. И вдруг Волчок с яростью бросился на Е., повалил его на землю, а Е. закричал: