В чеченскую войну Георгий потерял всё — дом, работу, жену и сына. Дом разбомбили. Жена-чеченка ушла к полевому командиру и забрала сына с собой. А поскольку белоголовый малыш с чисто славянской внешностью оскорблял менталитет гордых воинов Аллаха, полевой командир решил вернуть его отцу, но на своих условиях: выкуп. Таких огромных денег у Георгия не было, и он бросился звонить в Москву своему уже почти столетнему деду. Дедушка плакал, слушая внука. Обещал помочь деньгами и отписать внуку по завещанию свою трёхкомнатную квартиру. Но как ни спешил Георгий к деду, а опоздал. Дедушку уже успела сводить в ЗАГС разбитная молодуха из бара, и престарелый молодожён влюбился в неё. В общем, Георгия даже в квартиру не пустили, хотя дедушка влюблённо ворковал за дверью:
— Заинька, пусти внука в дом. Ты же добрая!
— Ща как дам по башке, чтоб захлопнул пасть! — рявкнула Заинька.
Больше признаков жизни дедушка не подавал. И начались для Георгия московские мытарства — жить негде, а на работу без прописки не берут, опасаясь подозрительного чеченского паспорта.
Беженца жалели. Регент Вера Фёдоровна приютила его у себя и отвезла к батюшке в подмосковный храм, где она пела на клиросе. Здесь Георгий крестился и стал работать на восстановлении храма, хотя батюшка честно предупредил: денег нет, зарплата копеечная, а Георгию надо на выкуп собирать.
Батюшка с Любой искали спонсора и денежную работу для Георгия. Но спонсоры в их малоимущем окружении почему-то не водились. И Люба, работавшая тогда паспортисткой, устроила Георгия на стройку к жильцу их дома Нугзару. Тот посулил золотые горы, и Георгий работал всё лето, как каторжный. А в сентябре Нугзар уволил его, не заплатив ни копейки:
— Прости, дорогой, пока дэнег нет. Особняк купил, вах!
Ну, откуда же у Нугзара деньги, если он купил особняк?!
В октябре стало ещё хуже. К Вере Фёдоровне вернулся из армии сын и привёл в их однокомнатную квартиру молодую жену. Жить Георгию теперь было негде. И Люба бросилась уговаривать истопника Надежду пустить Георгия в свой деревенский дом, доставшийся ей в наследство от тётки.
— Пусть живёт, — сказала Надя устало. — Мне теперь без разницы, и гори оно всё!
Усталость Нади имела свои причины — она надорвалась в борьбе за женское счастье. Так хотелось детей и мужа, а никто её замуж не взял. Ростом Надя была великанша, а к сорока годам раздалась и вширь. Нос картошкой, коса до пояса и наивные детские васильковые глаза. Она уже смирилась со своей участью, когда прочитала в гламурном журнале, как миллионерша-калека (страшней крокодила!) в 42 года вышла замуж за принца и уже ребёночка ждёт. И Надя решила разбогатеть. Взяла в банке кредит и купила бычков на откорм. Отдежурит ночь в кочегарке и мчится в деревню холить, лелеять и выхаживать телят. Уставала, но любовалась собою в мечтах — через год она будет миллионершей. Цены на мясо вон как растут!
Через год она стала «миллионершей», задолжав миллион банку, правда, в старых ещё деньгах. А попытка продать мясо по выгодной и высокой тогда рыночной цене завершилась тем, что Надю едва не изувечила торговая братва.
— Так теперь везде, — сказали ей бывалые фермеры. — Или отдай им мясо за копейки, или тебя вместе с фермой сожгут.
И Надя заболела, не понимая, что болеет, и даже не замечая поселившегося в её доме Георгия. Просто однажды упала у колодца и уже не смогла встать.
Десять дней она пролежала в забытьи, смутно чувствуя сквозь сон, как кто-то даёт ей лекарства и пытается напоить. Очнулась она от стука молотка. Вышла во двор и удивилась — гнилых ступенек у входа уже не было, а вместо них красовалось нарядное крыльцо. Она посмотрела на незнакомого человека с молотком, припоминая — вроде Георгий? И без памяти влюбилась в него.
Великанша была застенчивой и не навязывала своих чувств постояльцу. Просто сядет иногда возле него на крылечке и скажет:
— Закат красивый. Вы любите природу?
— Что? Ах, да, и правда похолодало, — отвечал невпопад Георгий и уходил в свою комнату с книжкой.
Она редко видела Георгия. Он постоянно ездил по Москве в поисках работы и от безвыходности брался разгружать вагоны, скрывая, что у него больное сердце. Неделю он почти сутками разгружал вагоны, стараясь заработать на выкуп. В метро достал из бумажника фотографию сына и, вскрикнув от боли, умер от инфаркта.
Утром 20 ноября Надежда позвонила в квартиру Любы, молча поставила на стол бутылку водки и оцепенела у окна.
— Надь, что случилось? — забеспокоилась Люба.
— Георгий умер от разрыва сердца и в чёрном мешке сейчас в морге лежит.