Напекла я в понедельник гору ватрушек. И только успела вздохнуть «Куда столько?», как пришла ко мне в гости многодетная семья. Семеро детишек, к моему удовольствию, живо смели гору, а родители к ватрушкам даже не притронулись.
— Вы хоть попробуйте, — уговаривала я их.
— Да не голодные мы. Что-то не хочется.
— Хочется, хочется! — закричали дети. — Папа с мамой понедельничают, потому что Васька курит!
— Да пусть себе курит, — сказал отец. — Ему же батюшка разрешил.
— Ой, не курю! — заплакал Васька. — Мам, хоть ты не понедельничай, а?
— Велика честь ради тебя понедельничать, — ответила мама, но ватрушку при этом не взяла.
Родители явно понедельничали, то есть держали по понедельникам сугубый пост. А чтобы стало понятно, почему так, надо рассказать всё по порядку. Однажды папа обнаружил, что от его любимого сына Василия пахнет уже не молоком, а табаком. Вася честно признался:
— Папа, я попробовал. У нас в классе даже девочки курят, а некоторые ведут, кх-м, совместную жизнь. Да меня уже задразнили! Я же белая ворона, пойми. Можно я буду курить понарошку, чтобы только отвязались, и всё?
Духовный отец шестиклассника Васи выслушал рассказ про «белую ворону» и принял неожиданное решение:
— Хорошо, Василий, кури, но с одним условием — за каждую сигарету тридцать земных поклонов. Идёт?
Вася быстро перемножил количество сигарет в пачке на тридцать и возмущённо запротестовал:
— Это шестьсот поклонов за вонючую пачку? Не согласен курить, и всё!
— Но тебе же хочется приспособиться и быть «крутым»?
— А правда, батюшка, мне всего хочется — и святым быть, и очень «крутым».
Возраст такой — всего хочется. И вдруг я вспомнила, как год назад Василий разговаривал с сестрёнкой. Они сидели в сумерках на берегу реки, и я нечаянно услышала их разговор.
— Говорят, гонения будут, — сказал Василий, — и придётся нам умирать за Христа.
— Я крови боюсь, — прошептала сестрёнка.
— Ничего, Господь нам поможет. Мы ж не Иуды, чтобы предать.
Вот и настала для юного христианина та пора незримых гонений, когда подступает к душе скверна ада и старается поглотить. В одиночку тут не выстоять, и бьются за детей в духовной брани родители, понедельничая ради них. Пост в понедельник, обязательный для монахов, посвящён по традиции Небесным бесплотным Силам, Архангелам и Ангелам, хранящим нас. Трудно сегодня детям в мире соблазнов, и многие православные родители понедельничают ради них.
Пост ради спасения ближних — древний православный обычай. В своём дневнике за 1988 год я наткнулась на такую запись о Великой Отечественной войне: «Пост — боевое оружие христиан. Когда архимандрита Кирилла (Павлова) спросили, как объяснить то чудо, что он прошёл войну невредимым, старец ответил, что его хранила молитва матери, которая все военные годы держала за него сухой пост по понедельникам, средам и пятницам».
Про сухой пост я тогда услышала впервые и, решив поделиться новостью, позвонила художнице Елене Евдокимовой.
— Да, — ответила Лена, — моя бабушка так четверых детей спасла. Дочка-медсестра ушла на фронт и трое сыновей, а бабушка всю войну по понедельникам, средам и пятницам держала сухой пост, не принимая даже капли воды. Все четверо вернулись с войны невредимыми, а бабушка продолжала поститься.
— Мама, — говорили ей дети, — мы же живыми вернулись. Зачем ты постишься по понедельникам теперь?
— Из благодарности Господу, — ответила бабушка. — Покажите мне такую семью, где бы четверо ушли на фронт и все живыми вернулись? Нет, буду поститься до самой смерти, чтобы Господа возблагодарить.
Так и постилась бабушка до самой смерти.
Многодетные семьи для меня по-прежнему загадка. Увидишь, бывало, в прихожей пять пар домашних детских тапочек, пять пар школьной обуви, уйму курток, шарфиков, шапок, и вырвется вопрос: «Тяжело, поди?» Наверняка тяжело.
Просто роптать у православных не принято, ибо ропотников не любит Господь. Но и без слов все понятно, когда видишь дремлющую на ходу мать.
Однако так бывало с первыми детьми, а потом начиналось неожиданное. Помню, мои знакомые Геннадий и Людмила принесли в храм причащаться пятого ребёнка — новорожденную дочку. А я вдруг спросила:
— Ох, и трудно, поди, с пятерыми?
— Наоборот, рай! — воскликнули они разом, и такими счастливыми я никогда их не видела.