Эдуард Пара
Людвик Направа
Михал Панек свидетельствует...
Ниже мы публикуем отрывки из документальной книги чехословацких журналистов Эдуарда Пары и Людвика Направы «Семнадцать лет чехословацким агентом на Западе», вышедшей в 1970 году в Праге в издательстве «Наше войско». В аннотации, сопровождающей книгу, говорится: «Эта книга — не только достоверный, но и в своем роде исключительный документ в литературе факта, посвященной разведчикам».
Воспоминания Михала Панека — бывшего чехословацкого дипломата, покинувшего в 1949 году родину и завербованного в Западной Германии американской разведкой для шпионской работы против Чехословацкой республики, а затем привлеченного к сотрудничеству органами чехословацкой разведки и после семнадцати лет работы в качестве агента-двойника вернувшегося в Чехословакию, убедительно разоблачают масштабы и методы подрывной деятельности ЦРУ в социалистических странах. И хотя действие книги завершается 1965 годом, сегодняшняя актуальность этого свидетельства более чем очевидна.
Прежде чем ударил гонг[1]
В свободное время я работал в отделе документации. Кроме обобщения и классификации сведений, поступающих из Чехословакии, я заполнял паспорта и удостоверения для наших агентов, направляемых через границу. Естественно, я писал вымышленные имена, и все остальные данные тоже были фальшивыми.
Эта работа доставляла мне немало беспокойства. Прежде всего потому, что американцы изготовляли роскошные по сравнению с оригиналом документы. Они печатали их на прекрасной, плотной, глянцевитой бумаге, идеальным типографским шрифтом, в то время как Прага использовала для этих целей чуть ли не газетную бумагу. Я был уверен, что агенту уж лучше идти прямо в полицию и заявить о себе, чем предъявлять подобный документ. Я обратил внимание Кашпара (Кенига) на это обстоятельство.
Полковник выслушал меня спокойно, но без всякого интереса.
— Что вы хотите от американцев? — заметил он иронически. — Впрочем, я даю курьерам паспорта скорее для их успокоения, чем на случай серьезной надобности. Уж если им придется предъявлять документы, то дело их плохо...
На все мои аргументы он больше не реагировал и не пожелал заняться вопросом качества удостоверений и паспортов.
Я продолжал заполнять эти никуда не годные бумажки. Позже мне стало понятно, что Кашпар, уделявший чрезвычайно большое внимание безопасности своей собственной и ближайших сотрудников по штабу, вообще не интересовался судьбой агентов и курьеров, если только их провал не наносил ущерба его карьере.
Эти волчьи законы потрясли меня. Теперь я вполне отдавал себе отчет в том, что мне действительно повезло, когда я попал на работу в штаб. Будь я простым курьером, мне тоже вписывали бы в заведомо негодный паспорт фальшивое имя.
Насколько тяжелее была жизнь курьера, я узнал очень скоро, в ближайшем будущем. Вместе со мной на первом этаже дармштадтской виллы жил словак Юрай Савик (Томми). Это был веселый паренек с большим чувством юмора, мы с ним подружились. Томми симпатизировал мне, видимо, потому, что принимал тоже за словака. В прошлом он — партизан и хорошо знал моего брата Фердинанда, который служил начальником снабжения Второй партизанской бригады имени Штефаника в Брезове под Брадлом.
Наши комнаты были рядом, и мы по вечерам, а порой и ночами, несмотря на запреты, проводили много времени вместе. Наедине мы — тоже тайком — говорили по-словацки; это были дорогие нам минуты душевной близости.
Юрай Савик был личным курьером сперва самого полковника Катека, а потом полковника Кашпара (Кенига). Он слыл удачником, привозил сведения и письма из Дубницы, Поважской Быстрицы и Братиславы.
Границу в районе Селб — Аш и Арзберг — Хеб он принципиально переходил без всяких документов. Он шел со скрипкой в футляре или с траурным венком на плече, чтобы быть похожим на местного парня, который торопится на вечеринку или похороны родственника. Только Юрай и два других курьера — Ярослав Бальник (Генри) и агент под кличкой Алоиз — имели право бывать в штабе части и открыто говорить с работниками штаба обо всем, что касалось их заданий. Не знаю, как с другими, но в разговорах со мной он часто пользовался этим правом.
Особенно хорошо я помню одну из наших ночных встреч. Юрай пришел тогда в приподнятом настроении, с бутылкой коньяку. Еще на пороге он заявил, что он сегодня как будто родился вторично и хочет отпраздновать это событие.
Мы просидели с ним почти до утра, пили, и Юрай рассказывал. Он только что вернулся из очередного путешествия по ту сторону границы, где его чуть-чуть не поймали. Его обстреляли, и надо быть просто дьявольски удачливым, чтобы выбраться из такой заварухи. Обиднее всего, что все это было напрасно — Закольский ему ничего не дал... Впервые после моего нелегального перехода границы я услышал это имя... Инженер Закольский из Братиславы... Мне не удалось скрыть заинтересованность и любопытство.
1
Публикуемым отрывкам предшествуют главы, в которых рассказывается, как М. Панек был завербован американской секретной службой и направлен в одну из шпионских организаций в Дармштадте, в которой работали преимущественно эмигранты из Чехословакии. Панеку вначале было поручено руководство политическим сектором этой организации, главным образом реферирование чехословацкой прессы.