Начальник стоял на возвышении за пультом. На вопрос, кто мы, ответил Чермак — с тем же оксфордским произношением. Он сказал, что мы состоим на американской службе и нам необходимо заправиться на какой-нибудь американской бензоколонке.
— Что?! — взревел начальник военной полиции.
Очевидно, его возмутило и произношение Чермака, и его странное заявление. Машина с американским военным номером должна обязательно иметь водителя, который знает, где находится бензоколонка американской армии! Однако Чарли действительно не имел о ней никакого понятия. Но что-либо объяснять уже не было времени — полицейский начальник смерил его взглядом и резко потребовал:
— Ваши документы!
И тут произошло то, чего никогда не смеет допустить офицер разведывательной службы: Чермак вытащил из нагрудного кармана все его богатое содержимое и принялся перебирать, отыскивая свое удостоверение личности. Американец с минуту разглядывал его с высоты своего пульта. Потом резко нагнулся и, вырвав у майора бумаги, принялся раскладывать их у себя на пульте: документы на машину, водительские права, английский паспорт, английское воинское удостоверение со времен второй мировой войны, берлинский паспорт и еще три других удостоверения организации Катека, каждое на другое имя. На всех были фотографии Чермака. Начальник полиции сравнил каждую фотографию на удостоверении с лицом майора, который пытался было что-то сказать, и заорал:
— Заткнись!
Потом он сделал знак головой, и все мы четверо вмиг были окружены военными полицейскими, которые заставили нас упереться руками в стену и стоять, широко расставив ноги, подальше от нее. Они обшарили наши карманы. У меня с собой не было ни бумаг, ни удостоверения. Только пятьдесят долларов и последние номера «Руде право», словацкой «Правды» и «Обраны лиду», которые я читал по дороге в Мюнхен. У генерала Влка было эмигрантское удостоверение и старое чехословацкое железнодорожное удостоверение. У Юрая Савика — чехословацкий паспорт, что-то около пятидесяти тысяч крон, а также пистолет чехословацкого производства.
Начальник военной полиции торжествующе улыбался, снова и снова раскладывая перед собой наши документы, считая, что задержал важных чехословацких агентов. Мысленно он, конечно, видел свое повышение и высокую денежную награду. Опершись руками о стул, он громко рассмеялся.
Влк все же оказался настоящим генералом. Он не утратил присутствия духа и изо всех сил заорал на полицейского начальника, требуя, чтобы тот позвонил в главный штаб во Франкфурте, где получит о нас всю нужную ему информацию. Американец испугался его мощного голоса, нахмурился, повертел скептически головой, но в конце концов подошел к телефону. Несколько минут с кем-то разговаривал. Потом положил трубку и смущенно приказал полицейским отпустить нас и показать дорогу к ближайшей бензоколонке.
Чермак наградил начальника военной полиции злорадной улыбкой. В машине, однако, ему пришлось худо. Генерал Влк и Юрай Савик напустились на него так, что пух и перья летели. Я не обращал внимания на их перепалку и с удовольствием поглаживал себе живот, размышляя, что было бы, если б полицейский начальник имел возможность контролировать и желудок задержанных лиц.
Ну, понятно, на этот раз я свое донесение пасовскому агенту не передал. Обычно, однако, подобных инцидентов со мной не происходило. И хотя я не раз ломал голову, как согласовать совершенно разного рода задания из Праги и от Кашпара, мне все же удавалось работать успешно для обеих сторон.
Конечно, мои «успехи» можно оценивать по-разному — все зависело от того, с какой точки зрения на них смотреть: то, за что меня хвалила Прага, имело в большинстве случаев неприятные последствия для Кашпара.
Остановлюсь только на истории с паспортами. В доказательство того, что неудачу это принесло скорее американцам, чем мне, приведу случай со штемпелем регистрации прописки.
В моей работе с паспортами для агентов неожиданно обнаружилось серьезное осложнение. В ЧСР была введена обязательная регистрация граждан по месту жительства в виде прописочных и выписочных штемпелей в паспорте. В штабах шпионских организаций никто не знал, как выглядят такие штемпели. Даже от перебежчиков нельзя было получить точную информацию, потому что они в большинстве своем приходили без документов, либо же в их паспорте не было регистрации.
Положение становилось критическим. На столах у начальников противочехословацких шпионских групп росли пачки настойчивых требований американской разведывательной службы. Казалось, что этому не будет конца. Но однажды ночью меня разбудил Кашпар: