— Да.
— Вам нравятся молодые женщины?
— Да.
— Были ли вы членом коммунистической партии? — атакует меня Уайт следующим вопросом.
«Вот оно — начинается!» — говорю я себе и спокойно отвечаю:
— Нет.
— Вы — кавалер чехословацкого Военного креста 1939 года?
— Да.
— Был кто-нибудь из ваших родственников членом коммунистической партии?
— Нет.
Тут я рискую. Американцы могли что-нибудь нащупать про Фердинанда.
— Вы умышленно фальсифицировали или же просто скрыли детали своего прошлого?
— Нет.
— Вы были членом дипломатического клуба «Унион» в Софии?
— Да.
— Вы были посланы на Запад с разведывательной целью?
— Нет.
— Были вы во время войны членом партизанского отряда в Словакии?
— Да.
— Получали вы инструкцию принять предложение американской разведывательной службы?
— Нет.
— Вы курите?
— Да.
— Вы передали пятнадцатого июня прошлого года в Звиселе важные материалы относительно полковника Катека и его группы чехословацким или каким-то другим коммунистическим агентам?
— Нет.
Я в душе улыбнулся: в жизни своей никогда не был в Звиселе, уж это американцы могли знать. Почему же они не выбрали Мюнхен, или Франкфурт, или какой-то другой город Германии, который я неоднократно посещал? Однако не было сейчас времени отгадывать эту загадку, Уайт задал следующий вопрос:
— Работали вы когда-нибудь на одну из восточных секретных служб?
— Нет.
— Знакомы вы лично с бывшим начальником канцелярии президента Бенеша доктором Смутным?
— Да.
— Работаете вы на одну из восточных разведок?
— Нет.
— Чувствуете себя здоровым?
— Да.
— Находитесь в связи с кем-нибудь, кто работает на одну из восточных разведок?
— Нет.
— Лгали вы, отвечая на некоторые вопросы в ходе этого допроса?
— Нет.
Из инструкции знаю, что это последний вопрос. Теперь все зависит от того, не обозначил ли прибор на графике какие-нибудь отклонения, которые могли бы свидетельствовать о том, что я в какой-то момент проявил беспокойство и лгу.
Уайт проглядел бумажный валик, размотал его — на ленте были помечены темно-фиолетовые черточки.
— О чем вы думали во время допроса? — спросил он вдруг.
— Считал точки над вашей головой на панели, — ответил я почти правду.
— Ну и нервы же у вас, — процедил он и разрешил мне встать. — Можете идти домой, — добавил он и попрощался со мной.
Я с удовольствием бы взвизгнул от радости. Проверка прошла для меня, видимо, хорошо. Кто проваливался, тот из этого помещения шел куда-то в другое место, но только не в свою квартиру.
Это снова показало, что детектор лжи может действовать только на людей слабонервных, травмированных и особенно на тех, кто не знает об его ограниченных возможностях.
В кругах НАТО
На протяжении двух месяцев я трижды садился на стул детектора лжи. И безрезультатно. Доверие американцев ко мне возросло настолько, что в начале пятьдесят пятого года Уайт откровенно заявил мне:
— Более чем правдоподобно, что вы снова будете работать на нас. Но мы прежде пошлем вас на специальное обучение...
На этот раз Уайт уже не разыгрывал спектакля и говорил все, как было на самом деле. В феврале 1955 года меня отправили с рекомендательным письмом в Мариенберг, в бывший замок немецкого аристократического рода фон Зейм. Полгода я слушал нуднейшие лекции наставников евангелической социальной академии. Мое пребывание там и солидную зарплату мне оплачивала американская секретная служба. Уже в июле, еще до того, как было закончено обучение, я убедился, что оно не имеет ровно никакого практического значения.
Уайт был человеком сенатора Маккарти, который тогда уже утратил свое влияние в американском сенате и Пентагоне, и он на какое-то время пропал. Когда исчез Уайт, моим руководителем снова стал Джерри Берке, то! самый полковник, с которым я некоторое время назад работал в центре документации. Он перевел меня, новоиспеченного выпускника евангелической академии, в распоряжение американских военно-воздушных сил с местом пребывания в Висбадене. Полицейскую регистрацию я прошел в немецких учреждениях под собственным именем, однако в списках американских военно-воздушных сил значился как М. Петтина. На это же имя была нанята для меня квартира в районе вилл, где жили американские офицеры со своими семьями.
Берке с непостижимой быстротой добился полного поворота в затянувшихся переговорах с немецкими учреждениями, от которых я добивался разрешения на брак. В начале сентября 1955 года он появился на нашей висбаденской вилле, размахивая какой-то бумажкой.