Информация относительно католических организаций, которую я тогда посылал в Прагу, представляет для чехословацкой разведки ценность и по сей день. Она будет иметь значение и в дальнейшем, потому что непрерывная деятельность тайных католических организаций против коммунизма продолжается.
Во второй половине 1958 года — хотя я работал успешно, к полному удовлетворению обоих моих работодателей, — чехословацкая сторона предложила мне послать американскому главному штабу рапорт с просьбой об увольнении, потому что меня ждут новые задания. Я подал такой рапорт двум американским офицерам — Кэргелу и Тенеру, которые, однако, отказались принять его. Тогда я обратился к начальнику своей части майору Дункану. Аргументировать свое заявление пришлось тем, что я журналист — мои статьи о культурной жизни в то время часто печатали некоторые немецкие газеты — и хотел бы освободиться от служебных обязанностей, чтобы заняться творческой деятельностью. Майор с этим объяснением согласился и удовлетворил мою просьбу без особых проволочек.
Между тем кто-то постарался устроить так, что освободилась должность в лагере эмигрантов «Валка» под Нюрнбергом. И я ее принял в начале 1959 года.
Лагерь «Валка» принадлежал к самым известным в Чехословакии эмигрантским центрам, потому что в начале пятидесятых годов он был заселен преимущественно чехами. В ту пору там открылась и чешская школа. Конечно, с течением времени часть эмигрантов уехала в Соединенные Штаты и другие страны, и лагерь постепенно обезлюдел. Когда поток эмигрантов почти иссяк, существование чешской школы утратило смысл и вместо нее возник Дом молодежи «Каритас[4]», официально подчиненный епископу в Бамберге. И как раз здесь я и стал новым заведующим.
Жалованье мне платило федеральное правительство в Бонне, а программу деятельности утверждала американская католическая организация NCWC. Кроме пропагандистской работы среди молодых эмигрантов-христиан я еще помогал при допросах молодых перебежчиков как переводчик и знаток географических и политических условий Чехословакии. Я завязывал личные контакты с новоприбывшими эмигрантами, что имело большое значение для оценки достоверности того, что говорили допрашиваемые.
В то время когда еще существовала контролируемая американцами международная эмигрантская организация, вести разведывательную работу среди эмигрантов было довольно легко, потому что прибывшие сюда не были слишком информированы о своих правах. Позже, особенно в начале шестидесятых годов, преобладающее большинство из них уже знало, что можно отказываться отвечать на вопросы, которые не касаются их личности или же причин их бегства, хотя, конечно, и рисковали тем, что соответствующие органы не признают за ними права политического убежища и сделают невозможной их вероятную эмиграцию в США. На протяжении двух лет я имел достаточно возможности подробно познакомиться с конкуренцией и интригами различных секретных служб.
Шпионские организации вели допросы беглецов под самыми разными предлогами. Допрашивающие ставили в разных вариантах всегда одни и те же вопросы, так что перебежчики часто даже и не подозревали, что их как будто не представляющие никакого значения невинные ответы дополняли материалы американской, английской, западногерманской и других разведок. Лиц, которые занимали ключевые позиции в чехословацкой промышленности, — эти сплошь становились эмигрантами после дорогостоящих туристских поездок во время отпуска, — допрашивали специалисты по промышленности из американской секретной службы, так называемые ловцы патентов. Только после этого их могли допрашивать остальные разведывательные организации — французская, английская и, наконец, западногерманская. Ни французская, ни английская разведывательные службы не имели в лагере своих помещений и потому отвозили допрашиваемых во Дворец юстиции в Нюрнберге.
После ликвидации лагеря «Валка» я перешел в 1960 году в заново оборудованный эмигрантский лагерь в Цирндорфе.
Мою главную деятельность там, так же как до этого в Гейдельберге, определяла, конечно, чехословацкая секретная служба. В основном это была контрольная деятельность; необходимо было все видеть и слышать, следить за тем, чем особенно интересуются западные разведки, кто из чехословаков приходит в лагерь, чтобы вовремя предупредить, обратить внимание и ознакомить с каждой существенной мелочью. За это время я послал в Прагу бессчетное число информаций, многими из которых еще и сегодня пользуется чехословацкая секретная служба.