На освободившееся место шофера, которое занимал подполковник Главса, пока он не эмигрировал, поступил майор Чермак, получивший конспиративную кличку Чарли. Должность шофера была очень важной: каждый шофер знал, например, все акции курьеров, которых он отвозил к границам ЧСР и поджидал при возвращении. Он должен был в совершенстве владеть английским, чтобы объясняться с работниками американской разведки и с сотрудниками американской полиции. Кроме должности шофера Чермак выполнял функции офицера связи и, так же как и я, занимался изготовлением фальшивых документов.
Руководство так называемым третьим сектором, занимавшимся сбором сведений относительно чехословацких органов госбезопасности и закрытых зон в приграничье, было возложено на бывшего капитана службы госбезопасности Зеленку. Одновременно он выполнял обязанности начальника полиции в лагере для беженцев Егергоф и в людвигсбургских казармах. Он не жил в штабе, но приезжал сюда и лично докладывал Кашпару. Учитывая расширение нашей группы, Катек выделил для нас вспомогательное помещение в Бенсгейме, которое получило конспиративное название «Рокки-хауз». Туда перебрался Юрай Савик и все руководители секторов, включая военный, так что в помещении штаба в Дармштадте остались только Кашпар, который сохранил за собой руководство сектором авиации, Чермак, в то время когда он не был занят выполнением своих обязанностей шофера, административные работники Юранеки и я в должности политического референта и пресс-референта.
Едва была проведена эта реорганизация, в штабе появился новый человек. Это был довольно высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти, в сером, хорошо сшитом костюме. Он прошел через здание штаба и исчез в кабинете полковника Кашпара.
Кашпар (Кениг) вечером устроил в его честь прием. Подавали коньяк, виски, красное и белое вино. Присутствовал только самый узкий состав сотрудников: Кашпар со своей женой Эленой, супруги Юранеки, Чермак и я.
— Полковник Чарльз, — с улыбкой представился вновь прибывший.
Я знал от майора Калины, что Чарльз — конспиративная кличка Катека. Он безупречно говорил по-чешски, вел себя вполне непринужденно и показался мне весьма симпатичным и приятным. Почти все время он улыбался. Попеременно обращался ко всем присутствующим и часто менял темы разговоров. Меня он расспрашивал об обстановке в Болгарии, хотел знать обстоятельства, сопутствовавшие аресту Николы Петкова, интересовался делом врача американского посольства, который был в 1947 году арестован болгарской полицией за антигосударственную деятельность.
— Я очень рад, доктор, — сказал мне Катек с улыбкой, — что вы работаете в группе полковника Джерри.
Катек имел в виду Кашпара, Джерри — еще одна кличка нашего шефа.
— Нам очень нужен человек такой квалификации, как вы, — продолжал он. — Когда в марте меня спрашивал полковник Майкл из американского посольства в Праге, представляете ли вы для нас интерес, я тут же попросил его, чтобы вас переправили через границу. Надеюсь, вы теперь не жалеете о вашем тогдашнем решении?
Я ответил ему в том же тоне:
— Ни в коем случае, господин полковник. Я хотел бы выразить вам мою благодарность за все, что вы для меня сделали.
— Не стоит благодарности, доктор Вильям. Полагаю, что вы со временем вознаградите нас за наши заботы усердной работой в здешней группе. Так что, какие уж тут благодарности...
Я был рад, когда Катек обратился затем к супругам Юранекам. Теперь я знал, что не Кашпар меня рекомендовал Катеку, как он неоднократно подчеркивал, а, напротив, Катек — Кашпару. Кашпар, вероятно, вообще не имел понятия о том, что я хочу покинуть Чехословакию. Но он хвастал своими благодеяниями и умел прекрасно использовать ту благодарность, которую они должны были у меня вызвать.
В ближайшие дни я понял, почему нас посетил Катек. В районе Бора у Тахова при извлечении из тайника материалов был арестован Ярослав Бальник (Генри), мой надежный проводник во время путешествия в Братиславу. После недавнего ареста Алоиза мы потеряли еще одного отличного курьера, знавшего Катека и Кашпара и способного точно установить их личность по фотографиям. Кроме того, Генри знал многих других сотрудников штаба, мог подробно описать дармштадтскую виллу и вспомогательные помещения, маршруты переходов через границу, мог также выдать своих сотрудников на территории Чехословакии.