ала по крыльям, бабочкавстрепенулась, но осталась сидеть неподвижно. Озадаченный Михалыч подбежал к администратору. Если он не запустит бабочку, то не сможет выполнить обещание, данное Юле.
– Что? Что всё это значит? Я изменил свой выбор, но и сейчас она не летит.
– Михаил Александрович, вам пора на корабль. У вас осталось 15 минут.
– Но бабочка!
– Михаил Александрович, всё, что я могу сказать, если бабочка не взлетает, ваш выбор не верный.
– Но я не могу выбрать. Нет больше вариантов!
– Михаил Александрович, попрошу вас сдать бабочку и следовать за мной на причал. Не расстраивайтесь, надеюсь, однажды вы снова посетите нашу Библиотеку, и у вас всё получится.
– Аня, ня! – в отчаянии выкрикнул Михалыч.
Администратор остановилась, улыбнувшись чему-то далёкому и давно ушедшему в жизни. Затем обернулась.
– Ты программист. Ты пытаешься выбрать между нулём и единицей. А мир – не такой, как тебе кажется. Мир живой, как твоя Юля, и прекрасный, как твоя Виола. Скажи бабочке как есть! Скажи то, что чувствует сердце. Прекрати выбирать. Время расставит всё на места. Поторопись. Осталось 5 минут.
– Аня, я не могу выбрать. Я люблю их одинаково!
– Ты мне это говоришь или бабочке? – усмехнулась Аня, – взгляни.
Вокруг бабочки разлилось фиолетовое сияние. Она легко взмахнула крыльями и радостно устремилась в небо.
– Значит, у тебя получилась фиолетовая, – не скрывая восторга, провожала её глазами администратор.
– А теперь? Теперь я могу призвать бабочку, которую пожелаю?
– По правилам да, а вот по времени – не успеешь. Осталась одна минута. Слишком много газировки на пляже выпито напрасно.
Но не слушая Аню, Михалыч выпалил: “Валькот”.
– Что? – переспросила Аня, – я много лет не слышала этого имени. Ты его знаешь?
Но вместо ответа Михалыч рявкнул:
– Звони хранителю, немедленно.
Огромная синяя бабочка опускалась на протянутую руку Михалыча.
– Но ты должен покинуть библиотеку на корабле! Немедленно!
– Досрочно я имею право покинуть её вместе со своим хранителем независимо от результата. Пункт 4 вашей инструкции. У меня есть ещё 20 секунд. Это более, чем досрочно.
– Но только в случае отказа от выполнения задачи, – девушка в нерешительности принялась доставать телефонный аппарат, – а в случае успеха?
– Суд разберётся, – Михалыч выхватил трубку у Ани, – Юля, забери меня! Я знаю, где Валькот!
Крылья бабочки коснулись Михалыча. Лёгкий ветерок и знакомая музыка...Теперь он действительно знал...Знал всё...
* * *
Ночь. Асфальтовая дорога. Луна, звёзды, шелест листьев, всё, как обычно, как он привык, как он помнил. Михалыч сидит, опершись спиной о искореженное железо сгоревшего автобуса. На дороге в лунном свете два силуэта – один знакомый, невысокого роста, с ушками и хвостиком, второй – тоже знакомый, в белом медицинском халате. Юля со сжатыми кулачками сквозь зубы читает приветствие хранителя, потому что обязана это сделать. Михалыч знает кому, но слишком обессилен, чтобы подойти и что-то сказать. Он знает, что случится потом. Но не может этого предотвратить. Нэка говорит последние слова, затем хватает доктора, и швыряет в сторону автобуса. Её сила в несколько раз превосходит человеческую, несмотря на кажущуюся хрупкость тела. Виола оказывается на асфальте рядом с Михалычем. Тот протягивает ей руку, но девушка, не обращая на него внимания, гордо встаёт и, сплюнув кровь, торжественно выпрямляется перед Нэкой. Михалыч знает, что Юля сейчас в бешенстве на неё орёт, но не может услышать ни одного слова. Или же в мире асфальтовой дороги слова хранителя могут слышать лишь те, кому они адресованы? Нэка заносит руку для очередного удара. В лунном свете сверкают её когти, а глаза из жёлто-зелёных превратились в оранжево-красные. Но Виола спокойно, и даже с презрением, смотрит в них. Юля замирает на секунду, видимо выбирая в какое место нанести удар, но этой секунды оказывается достаточно, Михалыч спокойно встаёт и перехватывает руку Юли. Ему кажется, что он держит стальной ковш экскаватора, готовый без труда проломить одним ударом грудную клетку как его, так и Виолы. Но что-то ломается внутри Нэки, она лишь смотрит.
– Достаточно, Юля. Она та, кто тебя спасла. А значит, ты тоже её Нэка.
– Я твоя Нэка и больше ничья!
Но слова Михалыча заставляют её задуматься. Время для удара упущено. Михалыч легко хватает Юлю, сгребая в объятиях, и силой усаживает на дорогу. Та старается на него не смотреть, царапая от злости когтями асфальт. Тем временем Виола, оторвав поручень от автобуса, наносит удар Юле. Михалыч принимает его на себя, закрыв Нэку. Труба скользит по касательной и с звоном падает на дорогу. Если бы это произошло в пионерлагере, Михалыч наверняка упал бы, но физика законов этого мира видимо работает немного по-другому. Из разбитой руки начинает капать кровь, но Михалыч улыбается.
– Теперь мыквиты за фингал под глазом.
Виола ожидала всего, что угодно, но только не такой фразы. Юля вскакивает, пытаясь защитить Михалыча, но тот резко дёргает её за хвост, и она вновь падает на асфальт, взвыв от боли.
– Хранитель снов! Разве так встречают путешественников на дороге? Или мне обратиться с жалобой в совет?
– Сначала... ты... скажи, что узнал про Валькота! – прошипела Нэка.
– Как минимум, это уже начало разговора, если, Виола, ты не прекратишь выламывать второй поручень.
– Допустим, прекращу. Что дальше? Судя по тому месту, где я нахожусь, и по словам, сказанным этой кошкой, я всё же умерла в “Чайке”. Это случилось позже, чем с тобой, Миша. Но до приезда Семёна мы оба не дожили. Мне бы хотелось, чтобы её смерть была такая же мучительная, как моя, но ты предлагаешь играть по её правилам?
– Товарищ доктор, вы снова забываете о своём благородном призвании. И это не её правила, а правила мироздания.
– Надо же, каким ты стал философом, пионэр! А только недавно умер.
Михалыч не знал, сколько ещё сможет сдерживать ещё накалившуюся до предела обстановку. И сможет ли вообще. Чтобы как-то переключить внимание, он начал:
– Хорошо, я расскажу о Валькоте. Но только если вы обе успокоитесь.
– Подожди, ты на чьей стороне? На моей или кошкоушастых?
– Виола, у меня тоже есть вопросы, – сказал сторож.
– Тогда задай их. Пока мы не выясним всё окончательно, я не собираюсь идти по дороге ни в лагерь, ни в город. А в библиотеку мне уже не надо.
Михалыч попытался сосредоточиться. Хотел он спросить много, но слова как-то сами собой повыпрыгивали из головы. Вместо него зашипела Юля:
– Сначала расскажи ему кто я.
– Геномодифицированный организм...
– Всё говори, с самого начала. Как я попала в Биотех, с какой целью?
От привычного мяукающего стиля разговора Юли не осталось и следа. Если ярость человека умножить на ярость кошки, мы получим ярость Нэки. Доктор молчала.
– Виола?
– Биотех-дзайбатсу был создан достаточно давно, как лаборатория по изучению мифических и сказочных существ – кентавров, единорогов, драконов и всевозможных монстров, описанных в сказках и легендах народов мира. Мы изучали свидетельства, документы, архивы, и однажды нам удалось получить биологический материал Нэки. Тогда мы не знали, кто они на самом деле, но чем глубже углублялись в исследования, тем больше узнавали о хранителях. Сперва нас интересовали чудесные способности Нэк – перемещение во времени и пространстве, способность управлять снами,физическая сила, превосходящая человеческую при достаточно хрупком внешнем виде. Но позже...
– Рассказывай, рассказывай, – прикрикнула на неё Юля, – что вас интересовало на самом деле?
– По структуре ДНК Нэки ближе находятся к человеку, нежели к кошке. Их организм более силён и вынослив, органы способны работать дольше, их способности регенерации... – Виола начала запинаться, стараясь не глядеть на Юлю, но та гневно смотрела на неё:
– Что? Стыдно сказать правду?
– Да, наш отдел получил задание синтезировать искусственную Нэку, используя тот материал, что у нас был для того... для того чтобы...
– Для того чтобы вырезать наши органы! – закончила Юля и победно посмотрела на Михалыча.
– Боже, Виола? Это правда?
– К сожалению. Вмешались очень влиятельные люди. Деньги на исследования потекли рекой. Не было проблем ни с оборудованием, ни со специалистами. Биотех начал процветать. Дело в том, что трансплантология людских органов требует согласований с законодательством, страховок, подтверждений, а Нэки с точки юридической точки зрения не являются людьми. Следовательно...
– Следовательно, любой богатенький дядечка заводит себе кошкодевочку, развлекается с ней во все дыры, как хочет, а когда его почки начинают пошаливать, вызывает доктора Виолу. Та берёт ножик, и вырезает их у Нэки. Потом вырезает печень. Но я ещё какое-то время живу. Мой организм регенерирует повреждённые органы и ткани. Кому-то понадобятся лёгкие, и наконец, сердце. То, что от меня осталось, сжигают на свалке или дают расклевать птицам. С точки зрения закона, у людей всё в порядке, понимаешь Миша?
– Меня сейчас стошнит, – пробормотал Михалыч, – но я хочу услышать всю историю.
Виола продолжила:
– Есть одно «но». Благодаря своим способностям, ни одна Нэка не подпустит к себе “доктора Виолу с ножиком”.
– Тебя это, наверное, удивляет? – вставила Юля.
– Потому заданием Биотеха стало создать не просто Нэку, а Нэку лишённую, способностейи интеллекта. Однажды у нас получилось.
– Такое себе кошкорастение, привязанное ремнями к железной кровати, – вновь прокомментировала Юля.
– Боже, Виола, я не могу поверить...
– Я доложила о первых успехах эксперимента, но был отрицательный результат – ты была в полной мере наделена интеллектом, памятью, эмоциями. Кошкорастение, как ты выразилась, не вышло. Затем появился Валькот, чудом проникший в стены лаборатории. Он начал обучать тебя способностям Нэк. Я пыталась этого не допустить...
– При помощи электричества, вакцин, издевательств светом...
– Экстремальных воздействий на психику и тело...
– Люди так называют пытки, когда моё телоот боли выворачивает наизнанку, а крик разрывает лабораторию. Останавливалась она только тогда, когда понимала, что сердце на пределе и может не выдержать, после чего Биотех потеряет ценный образец – бесплатный горшочек с органами для их президента.
– Какой ужас! И Валькот помог тебе сбежать?
– Да. В “Совёнок”. Там я жила, восстанавливала силы. Валькот учил меня, что значит быть хранителем, учил познавать природу Нэк. Учил ходить по дороге. Всему тому, чего я была лишена с момента создания.
– Пожирая сны пионеров, – перебила Виола, – но однажды мы узнали, где она, и меня отправили в лагерь под видом обычной медсестры в надежде, что я смогу найти способ снова взять Нэку под контроль. Но безуспешно. Время шло, Юля гуляла на свободе, и мне ничего не удавалось сделать. Единственную разработку, которую я реализовала при помощи ребят из радиотехнического кружка, был сновидец. Конечно, не такой совершенный, как сейчас, но он мог улавливать её присутствие в “Совёнке”. Странно, почему ты меня не убила сразу?
– И, правда, странно. Хотя могла сделать это тысячу раз. А ты как думаешь, Миша?
– Ты её простила?
– Нет. Валькот научил тому, что Нэки не убивают людей. Предназначение хранителя – вести по дороге и записывать сны, не причиняя вреда.
– Пока они кровушки на вкус не попробуют, как в Москве.
– Замолчи, Виола. Бесчеловечно поступила ты.
– Откуда вам знать? У меня была ещё одна цель. Мойсын умирал, ему требовалась пересадка сердца. Ты ведь не знаешь каково это – терять ребёнка, плачущего на твоих руках. Я решила во что бы то ни стало добиться успеха!
– Выходит, ты пыталась спасти своегосына, убив Юлю? Ты чудовище! Вся ваша наука – чудовище. Сердце нужно было пересадить в первую очередь тебе! – выпалил Михалыч.
– Угадал. Прям в точку, Миша! – радостно сказала Юля, – ей сердце действительно пересадили.Такие же учёные, как она. Ирония судьбы!
На этот раз настала очередь удивляться Виоле:
– Что за чушь ты говоришь?
– В таком случае, скажи, что произошло после того, как ты работала в Совёнке до того момента, как ты оказалась в Саратове, и Глеб Валерьянович отправил тебя в «Чайку»?
Виола растерялась:
– Я... я не помню...
– Тогда я продолжу рассказ. Итак, пока ты возилась со своей железкой, я потешалась с твоих попыток меня нейтрализовать. Я стала настоящим хранителем, и умела всё то, что могут Нэки. Биотех про тебя быстро забыл, так как им нужны результаты. На твоё место наняли нового специалиста. Однако, мы с Валькотом постарались сделать так, что данные и результаты экспериментов исчезли. Какое-то время лаборатория пыталась начать всё заново, но в итоге проект закрыли.
– Почему же они меня не разыскали в «Совёнке»?
– Потому что “Совёнок” стал местом, не доступным для людей. Он был отправлен в альфа-канал, туда, где его никто не догадался бы искать.Его обитатели даже ничего не заметили, как и ты, оказавшись запертой внутри лагеря. Скажи, ты пыталась из него выйти?
– Много раз, но каждый раз снова возвращалась к воротам.
– Верно. Это был наш проект, хранителей. Мы замкнули дорогу, но построили автобус, чтобы возить туда детей. Только Валькот знал, как попасть в лагерь. Он управлял автобусом, а я искала путешественников. Оказалось, что не только дети, но и некоторые взрослые готовы к путешествию. Так в лагере оказался Семён. Он благополучно пережил поездку на автобусе, и даже смог вернуться обратно. Но его безграничная любовь к Славе в какой-то мере всё испортила. Он в течение десяти лет искал «Совёнок», пока не познакомился с товарищем Гендой. Этот выдающийся учёный открыл принцип перемещения между каналами реальности, и разработал целую теорию. Он позаимствовал идею «Совёнка» и создал собственный пионерлагерь «Чайка».Его цели были благородны – спасать детей, которым грозит неминуемая смерть, и собирать их в лагере. Но приведу вам пример. Есть изящная вышивка, но кто-то начинает шить поверх стальной проволокой. Есть совершенная картинахудожника, но кто-то рисует поверхтолстым фломастером. Хрупкий баланс миров очень легко разрушить. Что для нас, хранителей, вполне естественно, вы, люди, делаете при помощи огромных затрат энергии и неудачных экспериментов с десятками жертв. Вспомнила вашу поговорку – слон в посудной лавке. Валькот помогал Семёну, товарищу Генде, а затем и Глебу Валерьяновичу, оставаясь с ними до последнего момента в «Чайке».
– Я в курсе про технологию