А у матери пирожки да компоты. А у матери Эммы ничего не выпросишь, она сама требует от него денег. Давать деньги Валера психологически не мог, и поэтому Эмме, он вскоре просто надоел. Да и она ему была больше не нужна, он научился водить машину и любить в машине, а это было главной целью на тот момент.
У матери скопилась приличная сумма денег, эти деньги очень нравились Валере, он о них знал, и знал, что это то, что нужно для покупки машины. А вот где лежат деньги, он так и не знал. Компьютер издавал звуки стрельбы по мишеням, матери, казалась, что где-то стреляют, она чувствовала себя плохо при звуках стрельбы, в ней возрождал страх военных дней. Она зажгла свечку, нога у нее подкосилась, огонь упал на постель, тряпки загорелись.
Валера, почувствовав запах дыма, вышел в коридор и увидел дым, который почти незаметно шел из комнаты матери. Он рванул дверь. Дверь была закрыта на задвижку, которую он сам делал для себя, когда жил в этой комнате. В комнате слышалась молитва из уст матери. Он вспомнил о своих деньгах в этой комнате и сильнее рванул дверь. Дверь новая. Косяки хорошие. Валера пошел за саблей, решил ее в щель засунуть и открыть комнату. Сабля проникла в щель и резанула мать, которая сообразила подойти к двери, чтобы открыть задвижку, раненная женщина, одурманенная дымом, потеряла сознание. Огонь вспыхнул с новой силой и охватил всю комнату.
Валера пошел звонить в пожарную часть. В квартиру влетела Мийлора. Она с кулаками набросилась на него, думая, что он закрыл мать и поджег ее. Валера, скрутил кричащую благим матом женщину, и бросил на диван, где сам спал и вызвал пожарную бригаду. В соседней комнате трещал костер из антикварной мебели.
Послышался вой пожарных машин. Инесса Евгеньевна выла на диване, ведь горели: ее деньги, да еще и целая комната. Пожарные дверь в комнату открыли, пламя выплеснулось в коридор, но его тут же затушили, женщина не издавала и звука.
Пожар в комнате потушили.
Валера бросился искать свои деньги, которые хранил в этой комнате. Деньги его обгорели со всех сторон, они лежали в шкафу, в большом старом, замусоленном кошельке, который ему достался от отца. Деньги матери лежали в жестяной банке из-под печенья, и были целыми. Через неделю после пожара пришел детектив Митя, выяснять причины пожара и мотивы, из-за которых произошла трагедия. Митя заметил саблю в комнате Валеры, именно этой саблей была ранена его мать, а он так и не убрал саблю с глаз долой.
То, что дверь была закрыта изнутри, детектив Митя знал из досье пожарников. У него возникла мысль, что женщина была ранена сыном и пряталась от него в комнате, но, поговорив с Валерой, пришел к выводу: мотив был прост – неосторожное обращение с огнем. И все это произошло до того, как Григорий Сергеевич подорвал Валеру на новых штиблетах.
Глава 11
Замена Я открыла почту в Интернете и прочитала письмо Григория Сергеевича, слова в них были еще те. 'Ты меня не заслужила, ты была с Валерой!', – повторяла я вновь и вновь его слова из письма. Я глубоко вздохнула и нажала на педаль, машина рванула с места в карьер, – 'Именно в карьер' – повторила я в уме.
Я доехала до карьера, остановившись у старого, заброшенного карьера. Я вышла из машины, осмотрела окрестность, людей нигде не было видно, зеленая тоска охватывала меня волнами, которые накатывались на меня приступами тяжелейшего состояния обреченности. Я вздрогнула, посмотрела под ноги и отшатнулась от края карьера. 'Обрыв не для меня', – вдруг подумала я, распрямившись, точно пружина, – 'обрыв для него' – сказала я сама себе.
Гравий шуршал под ногами, меня потащило к пропасти, почва из-под ноги уходила, мне отчаянно захотелось жить. 'Жить хочу!' – кричала душа, но ее никто не слышал, я упала и замерла, движение гравия прекратилось, появилась слабая надежда на спасения. Я глазами искала железку, любой выступ, чтобы зацепиться, чтобы не съехать в этот самый карьер. 'Ты меня не заслужила!' – всплыло в памяти, – 'пусть не заслужила, жила бы себе да жила' – подумала я и по-пластунски стала ползти медленно, как будто, кто мне подсказывал телодвижения. Гравий колол тело, пальцы болели, я боялась ошибиться и упасть в пропасть, пусть не очень глубокую, но колкую и безвыходную, как моя ситуация.
Машина стояла в стороне от гравия, на застывшем куске бетона, она манила своим уютом, моя старенькая восьмерка, которую я всем называла 'бантик'. Гравий перестал сыпаться, руки почувствовали старый бетон, я встала на колени, потом поднялась на ноги, посмотрела на свой ободранный облик, села в машину, взяла распечатанное на принтере письмо Григория Сергеевича из Интернета письмо. 'Чтобы приехала в среду ко мне на Малахит! Мне еще нужно найти тебе замену! Вот и сиди одна до гробовой доски, а ко мне не лезь! Ты меня вообще не заслужила! Не тормози меня!' писал Григорий Сергеевич.
Я перечитала два раза слова своего старшего мужчины, усмехнулась, на письме появилась кровь из пораненных о гравий пальцев. Обида прошла, в сердце появилась пустота безразличия, рваная одежда успокаивала. Я выжила, а это главнее слов. Я пройду этот ад одиночества.
Машина слегка отъехала назад, потом развернулась и остановилась. Перед машиной стоял мужчина, в ветровке цвета песка, со старым рюкзаком, в высоких резиновых сапогах. Он измученно улыбался. Мне стало страшно, но я произнесла фразу 'двум смертям не бывать, а одной не миновать', – после этих слов открыла дверь незнакомцу. Мужчина положил осторожно рюкзак на заднее сиденье, потом сел рядом с ней. От него несло запахом костра, пота, грязной одежды.
Да, машину надо менять, а то только такие грязные мужики и просят подвести, – подумала я.
– Мне до города, – заговорил мужчина, – сколько возьмете?
– Жизнь, – мрачно выпалила я.
– Не смешно. Почему так дорого? Тогда я пешком дойду.
– У меня шутка такая, довезу, вы бедный, буду вашим спонсором на одну поездку.
– Я не бедный.
– Кто бы говорил.
– Что с вами, вы вся в крови?
– Шла. Споткнулась. Упала. Кровь.
– Верю, я заплачу, вот, возьмите, – сказал мужчина и показал мне свою ладонь, на ладони сверкнул маленький кусок золота.
– Откуда он у вас?
– Этот карьер был некогда прибыльным, гравий даже привезли, чтобы строить здесь, но потом карьер забросили.
– Золото и забросили? Здесь столица рядом и такой карьер с золотом, а рядом не одного человека! Как так?
– Я передачу по телевизору смотрел про этот карьер. Сам не поверил, что так рядом золото добывают, в этой глине. Ведь вы чуть в карьер не съехали! Здесь скользкая глина, а гравий сверху привозной, весна, только снег сошел, вот вас и понесло.
– Почему не стали спасать?
– Я видел, что вы выползите, я здесь уже накатался на этой глине, да и с гравием уже знаком.
– Золота много добыли?
– Нет, его здесь на самом деле нет.
– А то, что вы мне дали?
– Считайте, что это самородок.
– Вам не жалко?
– Девушка, вы меня спасете, если до дома довезете, это дорогого стоит. В таком виде ехать по городу, опасно.
– Зачем сюда поехали?
– Романтики захотелось, больше не хочу.
– У вас есть жена?
– Бог миловал.
– Вы холостяк?
– Закоренелый.
– А мне старший муж предлагает развестись.
– И вы из-за этого чуть сегодня не погибли?
– Да.
– Поехали ко мне, я не злой, добрый, а золото это я купил у местного золотодобытчика, сам я ничего не нашел, пропах костром, сам знаю, что пахну не лучшим образом.
– Я зайду к вам, мне любопытно стало, а как вы живете?
– У меня квартира в старом двухэтажном доме, в столичном переулке. Дом принадлежал одной пожилой женщине, я ее видел сам, когда был маленьким. У нее была тогда одна комната. Все печи в доме выложены кафелем, дом давно предназначен под снос, но четырех этажные дома сносят быстрее, чем старые дома.