Когда всей аурой, всей — в буквальном смысле — душой ощущаешь изливаемые на тебя нежность, любовь и тепло, трепыхаться не хочется.
— Какая же ты всё-таки у меня глупая, — шепнул Мийол во вкусно и знакомо пахнущую макушку. — Всякой чепухи надумала и сама же в неё поверила…
— А что, разве я не права?
— Придётся идти по пунктам. Например, с чего ты выдумала, будто некрасива?
— Это очевидно!
— Глупышка. Тебе лет сколько? Ты только-только расцветать начала! Может, к тридцати своим годам ты отрастишь грудь не хуже, чем у Урмы. А на лицо ты уже сейчас её милее.
— Но не так мила, как Эонари.
— О, тут придётся ковырнуть глубже. Ответь-ка, не думая, как артефактор, что лучше: камень или дерево?
— Лучше… а для чего именно?
— Нет, ты ответь!
— Допустим, камень.
— Вот и глупость сказала: я бы на палети из камня спать не стал.
— А если бы я сказала, что дерево лучше?
— И тогда бы вышла глупость.
— Потому что боёк молота из камня намного прочнее?
— Ну, хотя бы.
— И какое это имеет отношение ко мне и этой… курасе?!
— Прямое. Вас невозможно сравнивать. Сказать: «Эонари лучше, чем Васаре» — глупость. И сказать, что ты лучше неё — другая глупость.
— Пфе!
— Не пфекай, а скажи: ты бы кого предпочла лишиться — меня или Ригара? Кого потерять не так больно, отца или брата?
— Я…
— Заведомо нечестный вопрос. Потому что самый правильный ответ — как следует вмазать тому, кто предложит такой выбор… эй!
— Ты сам попросил тебе вмазать, — буркнула сестра, пряча лицо где-то в районе его левой ключицы. Впрочем, по голосу стало ясно, что она уже улыбается.
— Ну да, кругом виноват… но вот что я тебе скажу, глупышка ты моя. И скажу честно: не хочу и не буду тебе врать… меня тянет к Эонари. Сильно тянет.
Тело в его объятиях напряглось.
— Но я, как ты могла заметить, не бегу к ней, чтобы предаться… плотским утехам. Хотя она вовсе не прочь этим со мной заняться, её… знаки внимания трудно истолковать превратно.
— Вы целовались?
— Да, — сознался он: откровенничать, так до конца! — Было такое разок. По её инициативе. Но… но! С тобой мы тоже целовались, как ты помнишь. И тоже по твоей инициативе… а потом уже и по моей. Ты помнишь, что я тебе тогда пообещал?
— Помню, — буркнула Васька.
— Ну так и чего ты ждёшь? Знака свыше? Божьего благословения? Или чтобы я уподобился Килишу, пренебрёг твоими желаниями и…
— Нет! — снова напряглась она. Уже по совершенно иной причине.
Но не отпрянула. Наоборот: вжалась в него, словно в поисках убежища, почти до боли. Мийол сглотнул — и очень, очень аккуратно запустил пальцы в сестрицыну шевелюру на затылке. Тем самым жестом, который ей так понравился в прошлый раз.
— Я жду тебя, глупенькая младшая сестрёнка. Ждал, жду и буду ждать. Мы оба маги, у нас впереди годы. А то и века. Так что я могу разделить ложе с Эонари — опять же не буду врать, такое возможно. Я могу разделить ложе ещё с кем-нибудь. Я могу посматривать с определённым интересом на Урму… вот как ты посматриваешь на этого твоего Ланната…
— Он не мой! — бурчание. — И не посматриваю я…
— Ты даже врёшь на диво мило. Посматриваешь, ещё как. Но… я не в обиде. Сам не без греха. Так вот. Сколько бы ни прошло времени — я буду ждать тебя. Твоей готовности. Твоего решения. Потому что я люблю тебя.
— А если я приду, когда у тебя… там… Эонари?
Мийол хохотнул.
— Обрадуюсь со страшной силой. Я, ты и Эонари, вместе…
— Дурак! И пошляк.
— Грешен. В смысле — виновен по всем пунктам.
— А если я к тебе с Ланнатом приду?
— Ну… — сглотнуть внезапно вязкую слюну. Укротить воображение. — Я низкий, пустой внутри и недобрый человек, знаешь ли. Да. Но… если для того, чтобы сделать тебя счастливой…
— Дурачок. Я тоже тебя люблю. И… не заставлю делать то, что тебе не по нраву.
— Я знаю, родная. Я знаю.
Они стояли там ещё добрых полчаса. Молча. Пока у обоих не просохли от слёз глаза.
А потом так же молча расцепились и пошли обратно на «Хитолору». Отдых закончился, настала пора возвращаться к делам. Ему — упорно и однообразно сверлить Кошмарным Глубинником скальный монолит. Ей — летать вокруг будущего жилища-мастерской-лаборатории-и-всего-всего-прочего-что-надо на яхте, чтобы дырявить тот же монолит снаружи для закладки рунных якорей под пересчитанную на эллиптический полукупол схему Тонгхаста. Общим решением Мийола и его семейства постановили не мелочиться и защитить всю выбранную скалу, вернее, всю её надводную часть. (Да, стоимость установки такой капитальной защиты выше, но и плюсы вполне пропорциональны; в перспективе можно будет сдать часть защищённого места в аренду местным магам, да и просто выгодно сбыть такую жилплощадь, которой станут — потом, после многих трудов — Скальные Норы).