…и лёгкой завистью к своей старшей сестре, которая, по его же словам — недосягаемый для него образец совершенного дитя Кордрен, на фоне которой его собственные таланты меркнут, как свеча подле костра.
«Нет, я знал, что в Рубежных Городах не буду особо выделяться и вообще займу довольно посредственное место в пищевой пирамиде. В конце концов, кто я такой, чтобы дерзать хотя бы в малом сравниться с мастерами магии? Никто.
Личинка, птенчик неоперённый, малый росток в тени могучих исполинов!
Но чтобы вот аж настолько… чтобы даже среди ровесников своих теряться где-то в серой массе из середины списка… ну ладно, пусть даже не просто середины, а из верха середины…
Велика же вершина впереди. Ох, сколь велика!
Но тем почётнее выйдет восхождение, что совершить его — труд, не каждому посильный».
— Пятый этаж? Неплохо устроились.
— Это временно, — откликнулась Элойн на реплику Кульми, полуобернувшись и продолжая подниматься по лестнице. — Завтра мы переселяемся в отдельный мезонет. С площадкой для медитаций, персональной лабораторией и прочим, что по статусу положено.
— Вот так сразу? Это из-за «отменно» на большой практике?
— Полагаю, — сказал Мийол, — тут снова отыграла своё гильдейская традиция поощрений и стимуляций. Учитывая заработанные очки вклада, мне светила только личная комната на шестом или седьмом этаже. Однако, спасибо куратору, гильдия решила снова кредитовать меня этим вот мезонетом. Оно вроде и удобно: не надо переезжать дважды, можно сразу переселиться в гнездо, которого начинающему подмастерью хватит надолго. Но… вот, заходите, располагайтесь.
— Но?
— Но кому-то, видимо, не понравилось, что я перевёл на мусор кучу ингредиентов, пока готовился блеснуть на экзаменации. Поэтому мне выдали мезонет, тем самым прозрачно намекая, что в ближайшие месяцы мне лучше не подскакивать, а монотонно шлифовать основы.
— Витиевато.
— Конденсировать пилюли третьего класса, а не замахиваться на третий-плюс, — пояснил призыватель.
— А-а-а…
— Так, Элойн. Помоги-ка.
Раскрыв пространственный короб в дальнем уголке комнаты, на пустующих палети, Мийол принялся выгружать еду и напитки, а подруга челноком засновала туда-сюда, выставляя угощение на столы. Так как перед экзаменацией всё лишнее с них убрали в выдвижные ящики и книжные шкафы, затевать спешную уборку не потребовалось.
— Ого! Это что, мясо? А почему оно такого странного цвета? Это вот фиолетовое, это так и вовсе зелёное с просинью…
— Да, мясо. Причём чернолесское, отсюда и такие цвета.
— Богато живёшь, подруга…
— Ну, Мийол по старой памяти сходил в рейд, добыл всякого полезного… так, это лучше разогреть, и вот это тоже… теперь мы никак не можем расправиться с этим всем. На двоих выходит просто слишком много.
«Вообще-то не слишком, просто мэтр Кемват сызнова посадил меня на диету. Как старик Щетина. И та часть добычи, которую мы с Элойн до сих пор не одолели — она в основном из категории того, что мне лучше не лопать прям пудами каждый день.
А у рыжули не настолько хороший аппетит».
— По старой памяти, говоришь? Так он ещё и Охотник?
— В том числе, Кульми. В том числе.
— Оу. Я жажду подробностей! Мы жаждем!
— И ты их получишь.
Вскоре подготовка к импровизированному кадарскому фуршету закончилась; подобный вид угощения тем и хорош, что предъявляет самый минимум требований к этикетной стороне вопроса.
И Кульми предсказуемо насела на Мийола. Даже не постеснявшись наглейшим образом нарушать ради этого правила застолья (то есть жевать и говорить одновременно). Впрочем, каким-то образом даже так она выглядела не варварски и грубо, а скорее… забавно и непосредственно. Словно почти взрослая, оставшаяся при этом немножко — или множко — ребёнком.
Призыватель даже не думал запираться. Он честно ответил на все вопросы: откуда родом, кого считает близкими, чем занимался, где был, что видел…
Только вот из рассказа исчезла некоторая часть того, что касалось отношений с гномами. Например, вопрос гражданства в Сорок Пятом Граните. Никакого прямого вранья, разумеется — просто не такая уж большая заплатка умолчания. Поскольку на подробности Мийол не скупился и честно поведал обо всём, что связывало его с Рифовыми Гнёздами, не забыв даже такой знаковый эпизод, как участие в девяносто второй Великой Морской Охоте, фокус с небольшой скрытностью прошёл не замеченным.