В глубине, за барьером выморозки, осталось недосказанное. То, что Никасси ощущала более чем остро, но не собиралась вываливать старшему.
…спокойная уверенность Ригара в будущем — и своём, и своих приёмышей. Разве что омрачённая тревогами из-за возможных (даже ожидаемых, пожалуй) неурядиц. Впрочем, тревоги смягчались верой в их способность совместно справиться с почти любыми неприятностями. Искренняя, щедрая и глубокая привязанность, невысказанная, но сияющая маяком надежда на лучшее, связанная с ними. Готовность помогать и жертвовать.
…всеобъемлющая любовь Васаре — в отношении отца уважительно-родственная, а в адрес Мийола вполне себе плотская, хотя также не без нот глубокого уважения и соревновательности. И лёгкой зависти с оттенком «не расслабляйся, скоро догоню!». Зарубцевавшаяся душевная травма, излеченная благодаря близким, но ощутимая. Готовность помогать и жертвовать.
…монолитная преданность Мийола, ответственность за семью и гордость ею. Любовь-уважение в адрес отца. Почти такая же, с небольшими нотками нежности, желания и страсти — к сестре. Тоже ноты лёгкой зависти, как ни странно, с оттенком «зато я добился успеха в ином», стремление заботиться, оберегать, защищать. Помогать и жертвовать.
И как же ныло в груди у Никасси даже сквозь выморозку при воспоминании об этом, столь чётко сформулированном Ригаром, единстве. Этих связях — старых, крепких, взаимных. Этой безмолвной — не нуждающейся в словах — всеми троими осознаваемой близости!
Никто из троицы не рассматривал родню как полезные инструменты. Никто не собирался использовать родственников для извлечения выгоды — ни личной, ни семейной. Никто не держал дистанцию, готовый мгновенно отсечь всякое подобие приязни при изменении ситуации. Более того: на приёмышей-курасов, взятых на содержание и воспитание сравнительно недавно, тоже не смотрели как на живой ресурс. Даже не задумывались об этом!
Никто. Ни на мгновение.
— Отношения с другими гостями. Опиши.
Никасси принялась повторять уже отражённое в отчёте, добавляя мелкие подробности.
Как пример, реакции Шак на Элойн и Санхан, отдающие лёгкой ревностью (но без труда подавляемой: алурина знала себе цену — и питала полную уверенность в учителе, в том, что тот её не бросит… хотя об этом Никасси уже умолчала).
Или довольно забавная, если смотреть со стороны, коллизия с Кульми и Луцесом. С её стороны — горячая во всех смыслах благодарность за вмешательство, готовность отдаться в любое время и любым способом, желательно одновременно с парой лат-Мено и, гулять так гулять, Мийолом с подружками, которые могли бы своим кавалером и поделиться. А что? Многие так делают и потом ходят довольнющие! И она очень даже хотела бы попробовать, причём давно, вот только не могла. Теперь же никто не помешает! А со стороны эн-Слиррена в адрес только-только улучшенной, свеженькой брюнетки — смущение. Плюс желание, несколько подавленное из-за профессиональной этики и памяти о предыдущем состоянии пациентки… и поверх всего — некое сложное чувство сродни гордости (что особенно забавно) артефактора.
Да-да, именно артефактора, не целителя или химеролога.
Интересно. Более чем.
— А те трое из мелких кланов?
На это у Морозной тоже нашлась жменя деталей, не вошедших в отчёт. Например, Тагосс эн-Стаглорен планировал отбить Кульми у любых потенциальных конкурентов (до коррекции внешности он её не видел), а Немер в тайне даже от самого себя испытывал подавленное желание в направлении Шак и Мийола. Такой вот небольшой и простительный заскок: ян-Фалушмор питал замешанную на сладком, щекочущем нервы страхе страсть ко всем опасным разумным в пределах видимости. Сходным образом многих привлекают крупные хищные звери с их грацией, силой, подавляющей аурой… только у Немера подобные реакции окрашивались ещё и сексуальным влечением. Вытесняемым, ускользающим от осознания, но для Никасси заметным.
Тагосс и Симаравети тоже могли быть для него опасны, но их он рассматривал как вполне обычную, низкого уровня угрозу. Выходцев из потенциально недружественных кланов. А вот Шак или Мийол могли атаковать его по личным причинам — причём так, что ян-Фалушмор даже не понял бы ничего. Не успел понять. Удар из невидимости — и всё, финал.
— Значит, он подумывает о предательстве?
— Это фантазии, старший. Всерьёз планировать что-либо против благодетеля — даже не своего, а всего его клана — Немер не станет. Потому что на деле стремится вовсе не к гибели, а к удовольствию… и при этом понимает, что как раз удовольствия он не получит никакого. Мийол не склонен смотреть на мужчин как на партнёров по сексу, в своих предпочтениях он традиционен и ничуть этого не скрывает. С алуриной же связываться всерьёз не станет уже ян-Фалушмор: слишком грязное пятно на репутации, способное перечеркнуть планы на смену префикса. По всему судя, его клан консервативно-ксенофобен даже по отношению к другим людям, и он — типичный продукт воспитания в духе правящей ветви.
— Значит, просто пустые фантазии. Странные, гонимые. Тайные.
— Да.
— Это… интересно.
Если бы не вымороженное самоконтролем нутро, Никасси могло бы передёрнуть. На миг её посетило сожаление в адрес Немера…
Посетило — и сгинуло.
Не тот человек, судьба которого всерьёз озаботила бы её. Хотя… при случае намекнуть на особенности ян-Фалушмор в присутствии той же Шак — не повредит. Или… не рисковать?
Меж тем мужские пальцы продолжают тасовать листы. Всё так же беззвучно. Словно не бумагу, а иллюзии перебирают. Изящные пальцы, ловкие…
Страшные.
Никасси видела, как эти пальцы с хрустом и треском перемалывают камни, будто свежие сухари. А также видела, как они же одним неуловимым движением выдрали грудину с осколками рёбер из тела проигравшего Мастера Основ вис-Леносарр.
Крови было…
Дежурные целители потом собрали человеческую мозаику обратно. И даже придали ей приблизительно исходную форму, избавившись от наиболее неприятных шрамов. Но вот свой былой ранг проигравший так и не вернул: скатился на полных две ступени, до пика среди простых бойцов-близящихся. А вместе с ним опустились с вершин и все Леносарр. Правда, Чарши оказались милостивы, но ведь и помимо семьи Никасси нашлись… инициативные.
Некоторым даже намекать ни на что не пришлось — сами набросились… теперь остатки Леносарр перебрались куда-то в сторону нижней дуги.
Цена риска и провальных амбиций… а также итог осуществлённой мести.
— А в отношении тебя. Кто что думал? Чувствовал?
— Мийол считает, что я красива и желанна, но больше восхищается моим… талантом. И знаниями. Тут без перемен. Луцес смотрел с настороженным равнодушием…
«Вероятно, из-за моей фамилии. Коренной лагорец всё-таки, понимает, что почём».
— …Ригар и Васаре радовались удаче, позволившей их сыну и брату обзавестись хорошим куратором…
«А ещё первый при знакомстве с кем-то меня мысленно сравнивал. Последняя же, пусть и хорошо это скрывая, исключительно при взгляде в спину — любовалась, как женщиной. Причём даже более ярко, чем её брат…»
— …Элойн слегка завидовала. Санхан смотрела, как на живой пример для подражания…
«Не первая и не последняя. Сколько таких взглядов было и сколько ещё будет…»
— …Шак следила, применяю ли я активную магию — она так следила за всеми, на удивление чётко для дилетанта, с полной отдачей и собственной магией наготове…
— Клановые?
— Симаравети немного позавидовала и вернулась к безразличию. С учётом её планов — не удивительно. Тагосс в Сарекси идёт, но как целитель. Для него всякая возможность интрижки отсекается моим уровнем, к тому же он нацелился на Кульми. Немер…
Пауза.
— Немер? — поторопил мужчина.
— Безразличие с оттенком неприязни, — сформулировала Никасси.
— Почему?
— Длинные волосы. В его понимании это непрактично, почти уродливо.
«А ведь волосы — едва ли не единственное, что во мне действительно хорошо… Ксенофоб провинциальный!»
— Хе. Хе. Хех, — Выдох. Пауза.
И новый вопрос из ряда ожидаемых:
— Что думаешь про них? Про семью Мийола.
— Ригар бесперспективен. Маг-специалист его лет… даже сигил третьего уровня не очень-то выправляет положение. Но вот как наставник он определённо хорош.