― Оставь его, я же объяснял, эти вещи сами решат, когда тебя покинуть. Плохо, что тёмный перстень будет с тобой постоянно. Хитрый ход, не ожидал. Дай, внимательно его рассмотрю, ― и он осторожно взял мою руку и тут же отбросил её, словно змею. Побледнел и, тяжело дыша, отошёл в сторону.
― Па, что случилось? Тебе плохо от него? Тогда давай просто отрежем мне палец. Я потерплю, выбросим мерзкий перстень в море или закопаем…
Джек стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу и беспомощно опустив руки. Луиза обняла его и тихо заплакала. Я не понимал, что происходит. Почему этот дурацкий перстень так расстроил дорогих мне людей. И поэтому закричал на них:
«Я что, в этом доме ― невидимка? Почему меня никто не слышит? Ау! Я здесь!»
Джек словно очнулся, поцеловал жене руку и подошёл ко мне.
― Никогда не кричи на родителей, Мика, это отвратительно. Я тебе отвечу: мне плохо, потому что у тебя на пальце перстень моего брата. Другого такого нет, я сам сделал его ко Дню рождения. На нём моя подпись… Брат ни за что бы не расстался с ним. Значит, он умер, и кто-то забрал… мой подарок.
― Или он сам отдал его мне, ― робко возразил я.
― Ну да, сначала приложив тебя дубинкой по голове, необычный способ дарить подарки, ― усмехнулся Джек.
―А если это не он ударил? ― настаивал я.
―А кто?
― Кто-то другой, я видел двоих, тень раздваивалась…
― Ещё хуже, значит, сбываются мои худшие опасения ― брата захватила какая-то тварь.
― Я в этом не уверен. У него были человеческие глаза, и они смотрели на меня радостно.
Джек «вспыхнул» и нервно заходил по комнате.
― Мика, ты просто глупый ребёнок и не понимаешь, что говоришь. Существа оттуда не знают, что такое добрые чувства, радость или любовь. Это мир лжи, мой мальчик.
― Но ведь твой брат очень силён, ты сам всё время говорил мне об этом. Он наверняка сопротивляется.
― Довольно, Мика! Не спорь о вещах, в которых не разбираешься. Хватит с меня на сегодня. Оставайся в нашей комнате и спи здесь, так тебе будет спокойней.
Теперь вспылил я.
― Ни за что! Я не маленький, ― и побежал вверх по лестнице. Перед тем, как войти в комнату, остановился и крикнул:
«А ты не думаешь, что твой брат отдал мне перстень просто потому, что я его сын? И может уже перестанешь считать его мёртвым и назовёшь мне его имя?»
И, не дожидаясь ответа, убежал к себе, громко хлопнув дверью. Эту ночь я спал спокойно, прижимая к груди руку с перстнем …
Часть 4. Перстень
Утро воскресного дня выдалось солнечным, моё же настроение, напротив, заволокло тучами сомнений. Я вспоминал, как вчера опять сгоряча наорал на Джека. С чего это я решил, что тень ― его давно пропавший брат? А моё предположение, что он может быть моим отцом… Какая глупость, только такому дураку, как я, это могло прийти в голову. Джек прав, тень просто играет со мной ― они же все лжецы…
Первым делом извинился перед отцом и Луизой и получил прощение. За завтраком прятал правую руку под столом, чтобы вид перстня не расстраивал Джека. Есть левой рукой оказалось неудобно: я пролил молоко и чуть не разбил чашку.
― Перестань, Мика. Ешь нормально, всё в порядке, ― сказал отец и грустно улыбнулся, ― ты спрашивал имя моего брата. Его звали, то есть, зовут, Корри, что значит ― храбрый…
В это время позвонил его старший сын Дани. Отец так этому обрадовался, что это заставило меня ревновать. Я ушёл на улицу. Там в саду, на детских качелях, которые были построены им не для меня, понял, что опять злюсь.
Неожиданно перстень на пальце потеплел. И я не придумал ничего лучше, как мысленно его спросить:
«Ты что, успокаиваешь меня, что ли?»
И почувствовал, что тот нагрелся ещё сильнее. Это было приятное тепло, как если бы друг пожал мне руку. Я ухмыльнулся и решил продолжить эксперимент.
― Ты связан с тенью?
Снова импульс тепла, значит, «да»… Вот так раз. Ну, тогда, спрошу его напрямую.
― Ты ― Корри, брат Джека?
Странное ощущение: то холод, то тепло.
― И да, и нет? Но ты имеешь к нему отношение?
Опять тепло. Похоже, я ― на верном пути.
― Я и Корри, мы как-то связаны? ― меня заколотило от волнения.
В ответ ― горячая волна, и ещё, и ещё! Чувствуя, как горят мои щёки, решился-таки задать волновавший меня вопрос. Едва размыкая вмиг пересохшие губы, я прошептал:
«Корри ― мой отец?»