— Да, это я, — мой голос понижается до шепота.
— Присаживайтесь. Нам предстоит серьезный разговор, — фея взмахивает рукой, указывая на кресло. Я словно под гипнозом опускаюсь в на мягкую поверхность.
— Р-разговор? — о чем это прекрасное существо может со мной говорить? Я почти не могу думать в ее присутствии.
— По Академии ползут неподобающие слухи о Вас, — фиолетовый взгляд начинает прожигать насквозь.
— С-слухи? — я запинаюсь. Неприятный холодок мелкими каплями пота сочится по спине. Кажется, догадываюсь о каких слухах идет речь. Чертов павлин, подставил меня по полной. Я связана договором и не могу ничего объяснить. Разве что…
— Вообще-то, это не правда, — единственное, что могу сказать точно, не нарушая договора.
Однако, следующий вопрос застает меня врасплох:
— Тогда какие у вас отношения?
— Эммм… от-ношения? — божечки, кажется у меня немеет язык.
— Она лжет!
Я снова вздрагиваю. У двери гневно сверкая взглядом колдовских зеленых глаз стоит Элайя. Ее появление отменяет необходимость опускаться до лжи. Голос златовласой феи звучит праведным гневом. — Тайро мне сам лично сказал, что эта… девка его подстилка!
А я-то была о феях лучшего мнения. Моя бровь взлетела вверх. Ругается эта феечка — будь здоров.
— Элайя, милая, — звенит старшая фея. — Мы со всем разберемся. Не волнуйся. Ты — невеста Тайро, и этого ничто не может изменить! — а потом она снова поворачивается ко мне:
— Ну, что, скажете правду?
И тут до меня доходит, что я вообще не знаю, кто эта дамочка и почему я вообще пред ней отчитываюсь?
— Донна Фрейя! Эти низшие — бессовестные шлюшки! Просто выгоните ее из Академии! — Элайя топчет маленькой ножкой.
А я с открытым ртом застываю посередине комнаты. Донна Фрейя?! Моя благодетельница???
— Элайя, милая, эта ученица принята в Академию по пригласительному. Эта наша благотворительная акция. И я, как хозяйка Академии, не могу ее просто взять и выгнать без причины.
— Знаю! И мне все равно! Вы должны исключить ее! За… нарушение устава!
Ха, вот уж это точно не прокатит, я вызубрила устав от корки до корки.
— Я ничего не нарушала, — феи одновременно оборачиваются на мое решительное заявление.
А потом Элайя делает шаг навстречу. Она наклоняется ко мне и тихо шепчет в ухо:
— Не нарушала? Это не трудно исправить, — а затем замахивается, и на моей щеке звонко отпечатывается красный след от маленькой ладошки.
Божечки! Лицо вспыхивает зудящим огнем. Как больно! Не знала, что феи обладают такой силой. Я поднимаю горящие синевой глаза на прекрасное до мерзости лицо Элайи. А она снова поднимает руку. Внутри вспыхивает яростный пожар. Как же мне все здесь осточертело! Их игры, их высокомерие, даже смогли рассорить меня с лучшей подругой… Я сжимаю зубы, чтобы сдержать слезы, готовые хлынуть из глаз. Ну уж нет, не доставлю высокородной мерзавке такого удовольствия. Если эта ненормальная думает, что я буду терпеливо принимать ее оплеухи, она сильно ошибается! Я хватаю ее руку и с силой толкаю на ковер из белоснежной шкуры неизвестного мне животного.
— Видите, донна Фрейя! Она дикарка! Низшая! — визжит Элайя, будто только что не сама первая ударила меня.
Ха, ты еще не видела, на что я способна. Моя рука уже готова опуститься на тонкую мраморную кожу.
— Остановись!
Резкий приказ оглушает кабинет. Я замираю над феей, как карающий ангел (хотя, в моем случае, ангел, скорее она, а я больше похожа на дьявола). В следующую секунду на моем запястье замыкается мертвая хватка крепких пальцев.
— Что ты делаешь? — цедит мне в лицо Повелитель.
— Тайро, дорогой, она хотела меня ударить, — Элайя пытается скрыть довольную улыбку.
— Мне-то что, — голос Повелителя устрашающе ровный. Он даже не оборачивается к невесте, — Мика, уходим.
Я взираю на павлина круглыми глазами. Он впервые назвал меня по имени.
— Тайро! — окликает его старшая фея. — Что все это значит? Ты действительно связался с этой низшей? — ее голос начинает дребезжать. — Сейчас же опровергни слухи, которые заполнили Академию.
— Не хочу, — он окидывает фею презрительным взглядом. А я теперь совсем не понимаю, что происходит.
— Тайро! Прекрати вести себя неподобающе, — фея наседает.
Повелитель звереет на глазах, и мне становится страшно за мое запястье.