«Кажется, речь о нашем здешнем восточном приятеле. Поклонитесь ему, это преблагороднейший человек — скажите ему, что мы помним и любим его».
…В течение этих нескольких дней вообще много писем должны были найти своих адресатов — те самые письма, которые вез с собой из Лондона Павел Ветошников. Письма эти заключали в себе не только чисто практические советы, но и глубокие человеческие чувства и переживания.
В письме, адресованном Наталии — жене брата, Михаил Бакунин писал:
«Познакомься ты хорошенько с Налбандяном, приласкай его. Он золотой человек — весь душа и весь преданность. Ты, я думаю, полюбишь его с первого раза. Вот Тургенев, например, другое дело — он также очень добр… и умен и любезен, да помнит себя, нет той святой простоты, что в Налбандяне, который берет не умом, а сердцем… Письмо мое вели передать господину Хафафяну для передачи Налбандяну».
А вскоре вновь:
«Милая сестра, ты, наверное, видела уже Тургенева и Налбандяна. На этих двух людей я полагаюсь исключительно. Они пошлют крупные деньги и, думаю, уже послали…Передай, пожалуйста, прилагаемое письмо или Тургеневу, или Налбандяну, а если ни того, ни другого нет в Петербурге, перешли, как знаешь, Налбандяну».
И еще через четыре дня:
«Если ты не знакома еще ни с Тургеневым, ни с Налбандяном, ни с маркизом де Траверсе, то, прошу тебя, Natalie, познакомься с ними, особливо с двумя первыми; позови их просто к себе через кого-нибудь, хоть моим именем. Адрес Налбандяна ты найдешь в другом пакете, а адрес Ивана Сергеевича легко знать — он знаменитость».
Одним из адресатов был сам Налбандян.
Михаил Бакунин — Микаэлу Налбандяну,
4 июня 1862 г.
«Любезный друг, вы добрый и верный друг! На вас расстояние не действует и так же хорошо чувствуете вы вдали, как вблизи. На вас и вся надежда… Дайте мне мою жену. Жду ваших писем, многих и частых писем, милый друг мой, чтоб я знал о каждом действии, о каждом шаге вперед в этом дорогом для меня деле. Вряд ли это письмо застанет вас в Петербурге. Брошюры ваши я получил только на днях — и дня через четыре отошлю к вам две. Огарев также взялся переслать вам несколько экземпляров.
…Это письмо достанется вам из рук в руки, но вы его сожгите. Я нарочно употребил словарь, данный мною Ивану Сергеевичу, чтоб вы его переписали… Берегите вы как зеницу ока Петра Александровича Цурикова, он человек золотой».
Цуриков — зашифрованное имя Налбандяна, а брошюрки, о которых упоминал в письме Бакунин и которые обещался переслать, были экземпляры отпечатанных в типографии Джаника Арамяна «Земледелия». Микаэл с величайшим нетерпением ждал их.
Через несколько дней Бакунин прислал из Лондона еще одно письмо.
Михаил Бакунин — Микаэлу Налбандяну.
23 июня 1862 г.
«Любезный друг, посылаю вам еще десять экземпляров поваренной книги. Всего посланных будет теперь четырнадцать. Если пожелаете, пошлю еще более. Спасибо вам за все, что вы сделали для Antonie».
Ниже нетерпеливый Бакунин выразил надежду, что они скоро встретятся. Он был уверен, что Налбандян не оставит начатого дела, пока не закончит его… В этом случае слова «начатое дело» означают не планы революционного центра, а вновь и вновь его Antonie. Этот безумно влюбленный в свою жену пятидесятилетний мужчина, деятельный и неутомимый революционер, который, чтобы не сойти с ума от безделья, готов был кинуться в Персию или Индию, чтобы начать там «дело», сейчас был озабочен только одним — убедить Налбандяна лично сопровождать его юную жену в Петербург…
В конце письма Бакунин рекомендовал Микаэлу Павла Ветошникова как человека верного и доверенного, через которого можно будет наладить оживленную «торговую» переписку.
Но все эти письма так и не дошли до адресатов.
Antonie так и не суждено было узнать, как разрывается от любви к ней сердце ее немолодого супруга…
И Николай Серно-Соловьевич тоже так никогда и не узнает, с какой теплотой поручили ему наладить более тесное сотрудничество с Микаэлом Налбандяном, и приветы Герцена и Огарева так и не дошли до него…
Неведомым останется для Наталии Бакуниной то поручение, что дал ей к Налбандяну брат, она так и не познакомится ни с преблагороднейшим армянином, ни со знаменитым русским писателем…
И наконец, никогда не узнает Микаэл Налбандян, как доверял ему Бакунин привезти свою жену в Петербург, и не увидит ни одного из тех четырнадцати экземпляров «поваренных книг»…