Однако это благонамеренное образовательное учреждение постигла воистину ужасная судьба. 8 апреля 1483 года Рафаэлло ди Джованни Каначчи публично признал свою вину в том, что совершил акт содомии с пятерыми из своих воспитанников. Подобное добровольное признание вины было обычной практикой, позволявшей избежать серьезной кары[92]. 10 апреля Лодовико Буонарроти обвинил его в том, что у себя в школе он подверг Лионардо сексуальному насилию. В ответ Каначчи объявил, что «часто предавался означенному пороку, проникая сзади, с Лионардо, сыном вышеназванного Лодовико». Его приговорили к штрафу в десять флоринов и тюремному заключению сроком в один год, но от второй части наказания освободили, поскольку он сам сознался в своих злодеяниях. Если учесть, что чисто теоретически наказанием за содомию было сожжение заживо, Каначчи легко отделался. На практике лишь самым закоренелым рецидивистам, безрассудно предававшимся этому греху снова и снова, грозили наиболее суровые кары.
Можно только гадать, какой отпечаток наложили эти издевательства на психику десятилетнего Лионардо. После упомянутых событий он почти совершенно исчезает из семейных анналов Буонарроти; став взрослым, он сделался доминиканским монахом. Лионардо внезапно появился в мастерской Микеланджело в Риме в 1497 году, когда его изгнали из монастыря в Витербо, где в то время шла гражданская война местного масштаба[93]. Он остался без привычного занятия и средств к существованию. Чтобы тот смог вернуться во Флоренцию, Микеланджело дал брату дукат, отнюдь не поразив щедростью. Этот случай он описывает весьма кратко, называя родственника «фра Лионардо», – по-видимому без всякой теплоты или даже заинтересованности. В письмах ни один из Буонарроти более не называл его имени.
Вероятно, Микеланджело был умным и способным ребенком, наделенным живым воображением. Возможно, именно по этой причине Лодовико решил послать его в грамматическую, то есть латинскую, школу. Жителей Флоренции в эпоху Ренессанса отличал высокий уровень образования. Анализ налоговых деклараций catasto свидетельствует, что уже в 1427 году семьдесят процентов мужчин были грамотны, а это сопоставимо с показателями XXI века[94]. Впрочем, флорентийцы еще чаще, чем их соседи в Тоскане, предпочитали обучать детей практическим навыкам. Лишь немногие, главным образом представители элиты, изучали латынь, которая впоследствии должна была помочь им сделать юридическую, дипломатическую или церковную карьеру. К числу последних, по словам Кондиви, принадлежал и Микеланджело.
Вероятно, он начал постигать латынь под началом наставника Франческо да Урбино, автора учебника по латинской грамматике, в 1485 году, когда ему исполнилось десять. С точки зрения отца и дяди, попытка превратить Микеланджело в хорошо образованного, утонченного представителя знати самым необъяснимым и возмутительным образом потерпела неудачу.[95]
Как пояснял Кондиви, «и Небеса, и собственная его природа, которую трудно преодолеть, влекли его к живописи. Поэтому всякий раз, когда ему удавалось выкроить немного времени, он, не в силах противиться своему желанию, скрывался где-нибудь в потайном месте, дабы рисовать, и искал общества живописцев»[96]. И хотя издавна стало общим местом говорить так о художниках, родившихся в семьях, где прежде никто не увлекался искусством (например, об английском живописце Джоне Констебле, в школьные годы увлекавшемся одним лишь рисованием), решимость Микеланджело во что бы то ни стало сделаться художником, невзирая на сопротивление семьи, действительно можно объяснить лишь неукротимым природным талантом, властно прокладывающим себе дорогу.
Однажды, либо на улице, либо возле фрески, которую он в данный момент копировал, Микеланджело познакомился с юношей постарше, Франческо Граначчи, который обучался в мастерской художника. Граначчи жил неподалеку от Виа деи Бентаккорди, на Виа Гибеллина, и был вторым сыном изготовителя матрацев и торговца подержанными вещами, который, подобно Буонарроти, владел и фермой в окрестностях Флоренции.
95
Франческо да Урбино также избрало своим учителем семейство Морелли, значительно более состоятельный клан, живший в том же округе Черного Льва, что и Буонарроти. В 1483 году Лоренцо ди Маттео Морелли, который занимал дом в Борго Санта-Кроче, в нескольких минутах ходьбы от Виа деи Бентаккорди, купил латинскую грамматику, написанную Франческо да Урбино. Весьма возможно, что именно он предложил Лодовико Буонарроти отдать Микеланджело в обучение к тому же наставнику. Black. P. 141.