— Где же он? — с удивлением спросил мудрый царь Амосис, не видя никого чужого в комнате.
— Убежал!.. вот в эту сторону!.. в сени!.. — отвечала она в страшном замешательстве, но с большим присутствием духа, указывая на дверь, совершенно противоположную спальне. — Бегите!.. ловите!.. вы поймаете его на дворе.
— Бегите все поскорее! — закричал мудрый царь Амосис. Обыскать весь Лабиринт! Теперь уж он не ускользнет, — продолжал царь, оставшись один с дочерью, — из моего Лабиринта никому нет выхода; кто сюда попал, тот пойман непременно…. Это что такое у тебя?
— Это его рука, — робко отвечала царевна.
— Как может быть его рука?
— Подлинно, собственная рука его.
— Какие пустяки!
— Уверяю вас, батюшка. Я, по вашему мудрому наставлению, схватила его руку, и рука вдруг оторвалась. Он убежал в сени, а рука осталась у меня в горсти.
— Великие боги!.. что это значит! — воскликнул мудрый царь Амосис, взяв ночник со стола и с крайним любознательством рассматривая руку необъяснимого посетителя, но не дотрагиваясь до нее, как до нечистой вещи. — В самом деле, это — рука!.. и какая здоровая!.. И она так, вдруг оторвалась?
— Как лоскуток папируса, батюшка!
— Клянусь священным фивским крокодилом, в целом мире нет народа чудеснее моих Египтян! Что за удивительные люди! голова, рука, нога у них — нипочем!.. мешает? — они бросают ее, как старую тряпку, и идут своим путем далее! Поддеть, провести, надуть… надуть хоть самого меня, который всех надуваю… это уж их дело! Мастера, нечего сказать! Удивительно ли, после этого, что у нас бывают такие мудрецы, которые собственными глазами видят, как земля вертится кубарем и летает около солнца?
Посланные воротились с докладом, что беглеца нигде не найдено. Мудрый царь Амосис рассердился на верных слуг своих и прогнал их искать снова.
— Болваны! ничего не смыслите!.. — закричал он еще вдогон за уходящими. — Этот плут принял другой вид, вот и все тут! Осмотреть всех до одного людей в целом Лабиринте: пусть каждый покажет свои обе руки, и у кого одной не хватит, того молодца сейчас привесть ко мне. Поняли ль вы?
— Слышим, и рады повиноваться.
— Постойте!.. Только, смотрите же, не брать его ни за остальную руку, ни за голову, ни за ноги, потому что сейчас оторвутся, и он ускользнет из ваших лап, как угорь. Понимаете ли?
— Понимаем.
— Ступайте, ослы!.. ничего не понимаете! Вам должен я толковать все, как детям. Сами ничего не догадаетесь!..
Мудрый фараон с досады принялся теперь, наоборот, жаловаться на непостижимую тупость этих тюленей, черепах, Египтян, и подробно доказывать дочери, что без него, земного солнца, без его ума и проницательности, они бы не знали, как ступить ногою, а без его неисчерпаемых щедрот все через неделю перемерли бы с голоду.
Посланные снова воротились. Под великою клятвою они, все одногласно, утверждали, что чужого никого нет в Лабиринте, и что у всех решительно имеется налицо по две руки.
— Ну, так уж это, видно, был сам Тифон, сам черт! — сказал озадаченный до крайности мудрый царь Амосис, — а если не черт, так нельзя не сознаться, что, после меня, этот человек — самый мудрый и остроумный малый из всех Египтян!.. Клянусь рогами Аписа, и святым ликопольским волком, и бессмертною сиенскою кошкою, и клювом ибиса, вестника Изиды, что я ему прощаю!.. и отдаю ему в супруги мою возлюбленную дочь, лунолюбимую Микерию-Нильскую Лилию, царевну Верхнего и Нижнего Египта, Нубии, Мерой, Абиссинии, Ливии!.. если только он ей понравится… и сделаю его моим главным наместником!.. Пусть предстанет. Я прощаю! Иначе я никогда не найду его — с такими дураками, каких великие боги дали в исполнители моих приказаний.
— Вы ни под каким предлогом не откажетесь от вашего слова, батюшка? — тихо спросила Микерия.
— Я дал клятву, — важно отвечал мудрый царь-фараон.
— В самом деле, вы никогда не сыщете его с этими людьми! — продолжала она, подходя к отцу с самою пленительною из своих улыбок. — Станемте лучше искать его мы с вами. К вашей мудрости прибавив мой женский ум, мы тотчас откроем его где-нибудь.
Она взяла со стола ночник и повела мудрого царя Амосиса в свою спальню. Недолго нужно было делать поиски: заглянув под золотую кровать, они тотчас увидели преступника. Апопи ловко вылез из своего убежища и упал к ногам владыки.