Кроме этого, космос наполнен случайными частицами пыли — примерно одна пылинка на миллион кубических метров, — но поскольку каждый квадратный метр корпуса корабля соприкасается с двумястами семьюдесятью кубометрами межзвездного пространства в секунду, мы подвергаемся постоянной бомбардировке космической пылью. Большинство пылинок обладают достаточным результирующим зарядом, поэтому отталкиваются силовым полем, однако часть из них нейтральна, что влечет за собой непрерывную череду микровзрывов на носовом конусе «Драккара». Впрочем, это предусмотрено конструкцией корабля. Носовая броня, обладающая абляционными свойствами и немалой толщиной, рассчитана на плюс-минус двадцать лет подобных бомбардировок.
Однако она не была рассчитана на лобовое столкновение с телом, превышающим размерами космическую пылинку.
Чтобы отдать должное конструкторам «Драккара», стоит заметить, что космические частицы крупнее пылинки редко встречаются за пределами гелиопаузы и не существует брони такой толщины и свойств, которая смогла бы защитить корабль при реальном столкновении с макрообъектом. Если о корпус «Драккара», идущего на крейсерской скорости, ударится булыжник размером с мою голову, это вызовет взрыв, превосходящий мощностью сотню термоядерных бомб.
К счастью, предмет, прилетевший в корпус корабля, был намного меньше.
Конечно, по очевидным причинам мы точно не знаем, что это было. В момент столкновения помеха распалась на составлявшие ее кварки и глюоны. Однако мы знаем, что весила она от пятнадцати до двадцати граммов. Один из инженеров вычислил массу, основываясь на объеме уничтоженной брони и количестве кинетической энергии, высвободившейся в момент столкновения.
А встряхнуло нас, надо сказать, не слабо. Спасибо состоянию невесомости: большинство вещей были надежно закреплены. Но свободно плававшие в пространстве предметы и люди — несколько членов экипажа — в результате толчка оказались отброшены на перегородки носовой части корабля. Обошлось парой сломанных рук и одним сотрясением мозга. Сам я, падая, зацепился за стол и растянул лодыжку.
Впрочем, никому до этого не было дела. В носу корабля зияла дыра, один из модулей генератора силового поля был полностью уничтожен. Двадцать процентов от объема внутренних помещений внезапно затопило жесткой радиацией.
И настал мой звездный час.
Вызов поступил от Мэгги Лин, возглавлявшей на время перелета отдел системной инженерии. Она назначила встречу в механическом цехе: это был ближайший безопасный отсек с люком, расположенным неподалеку от головного обтекателя. Пока двое ее людей засовывали меня в вакуумный скафандр, Мэгги подробно объяснила, какие действия от меня потребуются.
— Мы думаем, что оборван силовой кабель, — сказала она, — но это не точно, а времени выяснять, что там произошло в действительности, у нас нет, поэтому заменишь весь узел целиком.
Второй инженер только что закончил распаковывать принесенный со склада серебристый куб с полуметровыми гранями. С одной стороны из него торчало два соединительных кабеля, с другой — две рукоятки, чтобы ворочать узел.
— Когда закончишь с монтажом, — продолжила Мэгги, — постарайся вернуть старый узел сюда, если успеешь.
— Если успею?
— Да, — кивнула она, — прежде чем погибнешь. Тот отсек сейчас распахнут навстречу космосу. Пока подсоединяешь агрегат, будешь каждые три с половиной секунды получать смертельную дозу радиации.
Наверное, я посмотрел с сомнением, потому что она возвела глаза к потолку:
— Не волнуйся. Это не означает, что ты умрешь в ту же секунду, как переступишь порог отсека. Человеческому телу требуется очень много времени, чтобы оно полностью прекратило функционировать, и за это время можно получить не одну летальную дозу облучения. Если в тебя не врежется еще одна пылинка, времени на загрузку сознания будет более чем достаточно, а новое тело для твоей следующей инкарнации уже готовится в баке.
Я мог бы возразить по нескольким пунктам ее короткой речи. Начнем с того, что меня больше волновала неотвратимость смерти, чем ее точное время или вопрос, успею ли я загрузиться, прежде чем отдам концы. Добавьте к этому твердую уверенность, что я в любом случае готов выполнить задание, хотя никто меня даже не спросил.
Горькая правда состояла в том, что Мэгги была права. Отказаться я не мог. Джемма в мельчайших подробностях объяснила мне невероятную важность генератора силового поля, и я понимал: если не заменить этот узел, нам всем кранты.
Когда инженеры закончили крепить шлем к скафандру, я осторожно перехватил генератор и потихоньку направился к переносному шлюзу, установленному напротив люка, ведущего наружу.