Я начинаю подозревать неладное, когда пытаюсь открыть замок. Дверь не заперта. Я толчком распахиваю ее, сердце выбивает в груди барабанную дробь. Кто-то лежит на моей кровати, натянув одеяло до подбородка. Волосы у спящего прилипли ко лбу, лицо измазано чем-то вроде засохших соплей. Я делаю два шага вперед и захлопываю дверь. От лязга защелки человек резко просыпается.
— Привет, — говорю я.
Он садится в постели и трет ладонью лицо.
— Что за… — Взглянув на меня, он широко распахивает глаза и договаривает: — …дерьмо. Я Микки-восемь, да?
2
К этому моменту моего рассказа вы, наверное, гадаете, что же я такого натворил, раз меня записали в расходники. Наверняка что-то ужасное. Скорее всего, убил щенка. Или столкнул старушку с лестницы.
Нет и еще раз нет. Можете мне не верить, но я вызвался добровольно.
Когда тебя обхаживают, вербуя в расходники, никто не называет тебя расходником. Тебе продают идею бессмертия. Согласитесь, звучит намного лучше.
Не хочу показаться идиотом. Я более-менее представлял, во что ввязываюсь, когда ставил отпечаток большого пальца на контракте. Сидя в офисе рекрутера на Мидгарде, я полностью выслушал все условия игры. Вербовщицу звали Гвен Йохансен: высокая, плотного сложения блондинка с невыразительным лицом и таким скрежещущим голосом, будто она завтракает гравием. Йохансен сидела за столом, уставившись в планшет, и читала с экрана список действий, которые могут от меня потребоваться и тем самым привести к смерти моего настоящего тела.
Внешняя починка корпуса корабля при межзвездных перелетах была в списке — наряду с контактами с любой местной флорой и фауной, с медицинскими экспериментами, военными действиями против противника, с которым мы можем столкнуться, и так далее и тому подобное до бесконечности, так что в какой-то момент я просто отключился и перестал слушать. Голая правда заключалась в том, что не имело значения, как со мной поступят. Если я хотел получить место в экспедиции, выбора у меня не было. Я не пилот. Не медик. Не генетик, ботаник или ксенобиолог. Меня не взяли бы даже на роль без слов. Я не обладал никакими практическими навыками — но мне очень-очень нужно было убраться с Мидгарда к чертовой матери, и как можно скорее. Это был первый корабль с колонистами, снаряженный со времен первого нашего приземления двести лет тому назад, и у меня оставался единственный шанс обеспечить себе место в команде: завербоваться в расходники.
Я знал, что, сдав образцы биоматериала и позволив выгрузить свои данные, сразу окажусь первым в очереди на самую опасную работу, которая под силу лишь самоубийцам. Чего я так до конца и не осознал — даже прослушав бесконечную литанию в исполнении Гвен, — что опасной самоубийственной работы в месте высадки колонистов на плацдарм будет бескрайнее море, а выдергивать меня для ее выполнения будут крайне часто. Казалось бы, большую часть тупых заданий можно выполнить дистанционно, с помощью радиоуправляемых механизмов: скажем — что уж далеко ходить за примерами, приведу ближайший, — исследовать предположительно нестабильные расщелины в горах, населенные предположительно плотоядной местной фауной. На Мидгарде обычно так и поступают, вот почему я думал, что мое назначение окажется относительной синекурой.
Однако выяснилось, что существует целый ряд агрессивных воздействий, в основном касающихся облучения повышенными дозами радиации, но ими не ограничивающийся, которые человеческое тело способно выдерживать намного дольше, чем любой механизм, не говоря уже о различных медицинских экспериментах, которые и вовсе невозможно провести на роботах. Более того, на чужой планете, в ограниченных условиях колонии, расходника гораздо проще восстановить, чем любую технику. Здесь нет и еще долгое время не будет ни масштабной добычи полезных ископаемых, ни тяжелой промышленности. А пока их нет, любой потерянный кусок металла потерян навсегда. В то время как биоматериал для воссоздания нового меня вполне обеспечит развитое сельское хозяйство.
Не то чтобы мы в нем преуспели. Вырастить на Нифльхейме растения в открытом грунте за пределами купола — серьезная долгосрочная задача; некоторые элементы в составе микробиоты местной почвы затрудняют выращивание растений даже в теплицах, но теоретически эту сложность можно преодолеть в обозримые сроки.