Снегу навалило по колено, отдельные сугробы доходят до пояса, и даже в ребризере я не могу вытянуть из атмосферы Нифльхейма столько кислорода, сколько требуют мои усталые мышцы. Поэтому, пока я преодолеваю по глубокому снегу оставшийся километр до периметра, у меня есть масса времени, чтобы разыграть в уме, каким образом все обставить. Сначала я думаю сообщить о своем возвращении. Я даже открываю окно чата, но потом соображаю, что лишь спровоцирую Маршалла на попытку меня остановить. Если он отдаст приказ, сбросят ли Нэша или Берто плазменную бомбу мне на голову?
Нэша не стала бы. Я в этом совершенно уверен. А вот Берто…
К тому же я не знаю, что произойдет с упакованной смертью у меня за спиной, если мой приятель не решится ослушаться приказа.
Наверное, для всех будет лучше, если мы никогда этого не узнаем.
Я прокладываю маршрут так, чтобы выйти как можно точнее посередине между двумя вышками. Я бы хотел подобраться к куполу вплотную, прежде чем меня заметят, но, поскольку колония находится в состоянии повышенной готовности из-за возможного вторжения ползунов, надеяться на удачу не стоит. Так и получается: я все еще нахожусь в ста метрах от ограждения, когда оживают две ближайшие вышки. Вспыхивают прожекторы вокруг их оснований, сверху выдвигаются огнеметы и, вращаясь, берут меня на прицел.
— Не стреляйте! — предупреждаю я по общему каналу связи, хватаясь правой рукой за спусковой шнур. — Пожалуйста. Не вынуждайте меня взорвать бомбу. Я этого не хочу.
Огнеметы не задвигаются обратно, но и не стреляют. Спустя тридцать секунд, которые для меня растягиваются на добрые часы, в ухе раздается голос Маршалла:
— Снимите рюкзак, Барнс. Осторожно поставьте его на снег и отойдите.
Рука на шнурке начинает дрожать, и мне приходится подавить смешок, изо всех сил рвущийся наружу.
— Вот уж нет, — говорю я, когда мне удается совладать с голосом. — Не дождетесь.
Связь прерывается, на этот раз почти на минуту. Когда канал снова оживает, я слышу в голосе Маршалла еле сдерживаемую ярость.
— Вы который из двух?
— Седьмой, — говорю я. — Микки-семь.
— А где Восьмой?
— Мертв.
— Он активировал свою бомбу?
— Нет, — говорю я. — Не успел.
Связь снова прерывается. Я бросаю взгляд на ближайшую из двух вышек. По центру разгорается тускло-красное свечение. Раньше я никогда такого не видел.
Думаю, просто мне раньше не доводилось заглядывать в дуло готового к работе огнемета.
Что произойдет, если по мне откроют огонь? В случае с ручным огнеметом, уверен, мне хватило бы времени дернуть за шнурок перед смертью, даже если бы в меня стреляли в упор. Но с этой громадиной?
Неважно. Даже если я погибну мгновенно, у меня может случиться судорога. Командор не станет так рисковать.
Или станет?
Я обдумываю этот вопрос, когда открывается окно чата.
<КрасныйЯстреб>: Микки, какого черта ты вытворяешь?
Ну что ж. По крайней мере, он сейчас не в кабине флиттера и не готовится сбросить на меня бомбу.
<Микки-8>: Привет, Берто. Не ожидал меня увидеть?
<КрасныйЯстреб>: Микки, я серьезно. Ты спятил? Чего ты хочешь добиться?
<Микки-8>: Пришли ко мне Маршалла. Нам нужно поговорить.
<КрасныйЯстреб>: …
<Микки-8>: Берто, я не шучу. Пусть командор идет сюда.
<КрасныйЯстреб>: Брось, Микки. Ты же знаешь, что этого не будет.
<Микки-8>: Спорим, что будет, Берто.
<КрасныйЯстреб>: Снимай рюкзак, Мик. Его содержимое… грозит военным преступлением. Ты сам сказал. Если дернешь за шнур, разом убьешь всех людей, оставшихся на этой планете. А ты этого не хочешь.
<Микки-8>: Да, припоминаю, что поначалу так и думал. Я не хочу убивать тебя… хотя нет, как раз тебя я хочу убить. Но я не хочу убивать Нэшу, Кошку и даже этого засранца Тонио из службы безопасности. Я не хочу никого убивать — никого, кроме тебя, и то не точно. Я хочу переговорить с Маршаллом с глазу на глаз. Пусть выходит.
Окно резко закрывается, и мне только и остается, что опять созерцать жерла огнеметов на вышках.
Меня заставляют проторчать на морозе почти целый час, глядя на тусклое красное свечение, в то время как холод сквозь все слои защитного костюма добирается сначала до поверхности кожи, потом до мышц и наконец до костей. Вот вам непреложная истина: если достаточно долго стоять на одном месте без движения при минусовой температуре, то в конечном итоге все равно промерзнешь до костей, и неважно, сколько слоев высокотехнологичной термосберегающей одежды на вас надето. Примерно через сорок минут я ловлю себя на мысли: пусть бы они уже плюнули и открыли по мне огонь — тогда я хотя бы умру в тепле.