- Добрый вечер, Клипи-Липи, добрый вечер! - Голос ее звучал весело, нежно, свободно, как щебет птички. Она подбежала к Акли, схватила его за обе руки, начала трясти их, а потом, откинувшись на вытянутых руках, принялась кружиться вокруг Акли, как карусель вокруг "исполинского столба", и юбочки ее, будто колокол, завертелись, раздуваясь на образовавшемся ветру. Столб (Акли) тоже неловко поворачивался вместе с "каруселью".
- Да вы мне руки выдернете, - смеялся он и смотрел, смотрел на нее с восторгом и не мог наглядеться и только все время повторял:
- Как выросла, как выросла! Будто тополек!
- Незабудка! - проговорила мадам, строго посмотрев на нее. - Ну что за манеры? И господин Акли вам не сверстник, или приятель по играм. И вы не ребенок, и он не дядюшка.
- Конечно, он только Акли. Но если я так рада, увидев его самого целым и невредимым, - что ж тут плохого?
- Хорошо, дитя мое, правильно: ты рада! Но и радость нужно проявлять в определенных эстетических формах. В этом и состоит мастерство педагогики.
- Но поймите, мадам, если он меня никогда всерьез не принимает, почему же я должна принимать его всерьез.
- Ну если не по другим причинам, то хотя бы потому, что так хочу этого я.
- О, ради вас - охотно!
С этими словами она отпрыгнула назад от Акли шага на три, вздернула на лоб брови, оттенявшие величественными дугами ее замечательные глаза, вытянула свое личико в длину, и придав ему торжественное выражением, поклонилась, сделав модный пируэт на манер школьницы, пальчиками растянув на две стороны юбочку - и все это так изящно и так кокетливо.
- Готова с верностью служить, кого прикажешь - укусить!
Эта народная венгерская шутка рассмешил мадам, и та уже сквозь пальцы смотрела на выходки озорницы, почувствовавшей себя в своей тарелке.
- Можно мне спросить, когда изволили прибыть, ваша честь? - продолжала девушка теперь уже томным, игривым тоном, как обычно говорят гранд-дамы, после каждой фразы обмахиваясь веером. И она достоверно изобразила, как будто она действительно держала веер, воспользовавшись для того находившейся у нее в руке книгой.
- Вчера вечером, - отвечал Акли.
- Вот как, вчера вечером? (личико Незабудки заметно помрачнело). Как мило с вашей стороны, что вы не сочли за труд и прибыли к нам сразу же. (Она это явно подчеркнула). Или может быть этот ваш визит совсем не ко мне? Ведь я и не узнала бы, что вы прибыли, если бы папаша Димитрий только что не постучал ко мне в окно и не сказал: "Здесь прибыли они, то есть "господин фон Капли"". Ну, конечно же, на каждый городок по Капле! Он прав. Andere Stadchen, andere Madchen42. Наверняка познакомились с какой-то мышкой-принцессой в тамошнем вашем грустном заточении, и может быть я здесь совсем не кстати?
- Ах что вы! Ведь я только потому и пришел сюда, что хотел сообщить вам что-то очень важное.
- Значит я в самом деле не мешаю вам? - вопросительно посмотрела он анна директрису.
- Оставайтесь здесь, дитя мое. Мы с господином Акли как раз говорили о том, что здесь происходило ночью. О господи, сколько бед ты причиняешь, Незабудка!
Незабудка пожала плечами, качнув при этом своей божественной шейкой, со всеми ее обворожительными впадинками, выступами и изгибами.
- Я в том не виновата, сударыня.
- Конечно ты не виновата, бедняжка! - тут же оправдала воспитанницу госпожа Сильваши, повернувшись к Акли, и как бы желая просветить его об истинных причинах, по-латыни продолжала: Habes pulchritudinem periculosam43.
Теперь уже на лице Акли можно было прочесть удивление. Ведь у него было такое неспособное что-либо скрыть лицо, словно открытая книга. И взглянув на него, мадам подумала, что ее слова о красоте девушки явились откровением, поразившим его. А девушка подумала, что он удивлен тем, какая у них умная директриса; даже по-латыни знает. На самом же деле Акли удивился тому, как глупа их директриса, открывая ему как великую тайну, что девушка красива. Это-то уж он знает давно!
- Представь себе, душа моя, - продолжала директриса, - господин Акли был здесь этой ночью среди людей барона Сепеши.
На личике Незабудки не отразилось никакого удивления.
- Я так и знала, что он будет там, - просто сказала она.
- Ты знала? Откуда, каким образом?
- Я, конечно, это только чувствовала. Но я была совершенно уверена в этом, и потому не боялась ни капельки.
Сердце мужчины застучало громко и гордо, и он ласково погладил ее по лицу своим взглядом за эти слова. Девушка же слегка покраснела, потупив взор.
- А дело могло быть очень серьезным, - заметил Акли. Я уж и сам начал побаиваться.
- Что вы говорите! Значит вы всерьез поверили, что вашу Незабудку собирались похитить?