Сочельник же император проводил в кругу семьи и настоящего двора, совсем в духе отца семейства и "христианнейшего" из всех дворов Европы. Устанавливались три рождественских елки: отдельно - для императорской семьи, для придворных и - для прислуги. Лакеи ежегодно по приказу императора приглашали и "христославящих" с улицы, и государь любил посмеяться над своими коллегами - королями, отправляющимися навстречу восходящей на Востоке звезде.
По этим же дням в числе других приближенных ко двору император принимал для целования руки сирот полковника Ковача.
Их привозил для этого граф Коловрат, накануне за несколько недель, докладывавший государю об их успехах в учебе и поведении.
Император в этих случаях всегда был весел, и на его похожем на огурец лице блуждала улыбка.
Рабочий кабинет императора, это, собственно говоря, - большой зал, в самой середине которого стоял стол красного дерева, а на нем в беспорядке валялись всякие бумаги, письма, заметки, доклады. Государственные акты. К стене, обтянутой хромовой кордовской кожей, был придвинут другой стол, доверху заваленный всевозможными пакетами и шкатулками, и возле каждой - записка с указанием, кому они предназначались, а иногда - чтобы император не забыл - и с напоминанием, о чем император должен поговорить с данным человеком.
Когда в кабинет вошли сироты полковника Ковача, император даже попятился от удивления: до того хороша была девушка - скромная, как голубка, и стройная, как тополь. Но больше всего его поразила ее благородная осанка, когда она шествовала, как прирожденная герцогиня, явившаяся к государю выразить свое почтение и верноподданность.
- А, смотрите-ка, да это ж наша венгерская дочка пришла! - оживленно вскричал император. - Ну, входите, входите!
Он протянул ей для поцелуя костлявую руку, затем сам схватил девушку за руку и так долго удерживал ее ладонь в своей, словно не желая вынимать свою руку из теплого птичьего гнездышка и ощущая, как стучит маленькое сердечко пташки.
- Как вы себя чувствуете, дорогая?
- Спасибо, ваше величество, милостью вашей - хорошо.
- Все ли необходимое есть у тебя в достатке? Нет ли такого, чего тебе не хватает?
- Все у меня есть в изобилии, ваше величество.
- Dies hor'i gern23! - сказал на венском диалекте император и, выпустив ее руку, шагнул к столу, стоявшему у стены, чтобы выискать предназначавшийся девочке подарок.
Очень скоро он нашел записку, прикрепленную к одной коробке, на которой стояло: "Хелена фон Ковач" и было приписано (на основании предложения Коловрата): "Отправить в монастырь".
В голове императора, страдавшего плохой памятью смутно забрезжило, что Коловрат упоминал о каком-то конфликте с бароном Сепеши и тайной романтической любви, но почему девушка должна стать монахиней, он никак не мог вспомнить. "А! - подумал он про себя. - Просто старому плуту завидно! Ну да ладно. Если они, советники, так предписывают, значит он, император, обязан выполнить. Корона императора всего только решето, через которое просеиваются советы императорских советников.
Открыв коробку и сам сгорая от любопытства, император развернул несколько листков мягкой шелковой бумаги, в которые был укутан подарок - пара дорогих сережек с опаловыми камнями, горевшими благородным огнем.
- Носите вот эти безделушки, моя дорогая, в память о нынешнем рождестве.
Илона улыбнулась и с детской непосредственностью воскликнула:
- Но у меня уже есть такие же!
Император посмотрел на ее ухо и недовольно нахмурил продолговатый лоб. В ушах мадемуазель Ковач были точно такие сережки.
- Я получила их от вас в подарок в прошлом году, ваше величество.
- Ах этот тупица Штранский! - оправдываясь, заметил император и раздраженно покачал головой, сваливая вину на придворного секретаря, производившего закупку подарков. - Наверное решил, что у вас четыре уха.
Девушка во весь рот заулыбалась этой неожиданной идее, и ее улыбка заставила весело улыбнуться и императора.
- Ну ничего, - милостиво заметил император, - я поручу Коловрату купить для вас у ювелира какой-нибудь другой подарок. Такой, чтобы вам обязательно понравился. А сейчас давайте поговорим о вашем будущем. Вы нынче последний год в пансионе. Замуж выходить, как я знаю, вы не хотите. В прошлый раз мы ведь об этом же самом говорили.
Девушка молча кивнула красивой головкой и замерла ожидая, что последует дальше.
- А в монастырь вы не хотели бы пойти?
- В монастырь? - повторила девушка. - В каком смысле, ваше величество?
- Ну в том... (Император в замешательстве стал подыскивать подходящее выражение), - в том смысле, что не хотите ли вы стать невестой Иисуса Христа? Что вы на это скажете?
Илона потупила взор, побледнела как стена, сердечко ее громко застучало.
- Говорите со мной с совершенным доверием, откровенно, как будто с отцом родным. Хотели бы вы этого?
- Ваше величество, - сдавленным голосом проговорила она, - тот, чьей невестой я буду, должен меня развлекать.
- Ах ты маленькая чудачка! Господь бог будет вливать в твое сердце покой, веру и благолепие. Это куда больше, чем все развлечения.
- Я хотела бы, чтобы мой жених, если я уроню платок, поднял его, если я иду по улице и моросит дождь, чтобы он держал надо мной зонтик, чтобы на балу он приносил мне лимонад и танцевал со мной. А для этих целей...
Император рассмеялся.
- Для этих целей конечно наш Всевышний действительно не подходит. Более того, вы наверное перечислили не все свои требования к жениху. Например, у него должны быть красивые расчесанные усы... Ну, не надо краснеть. Я не возражаю и считайте, что я ничего не сказал. А теперь давайте поговорим с господином солдатом. (Император повернулся к стоящему сзади Дюри). Ну, а вы что прикажете, господин солдат?
И не дожидаясь, что ответит вытянувшийся в струнку кадет, он снова засеменил к столу с подарками, где Георгу Ковачу был приготовлен красивый кошелек, и к нему прикреплена записка: "Стрельба из пращи, латынь, пожурить".
- Ну что ж, тобой я доволен, молодой человек, - сказал он, подойдя к Дерке и похлопав его по плечу. - Твои профессора говорят. Что из тебя получится хороший солдат, отец твой тоже был отличным солдатом, и мы милостиво храним память о нем, даже и после смерти его не забываем его верность и его службу. Однако меня печалит то обстоятельство, что у тебя недостаточно прочны успехи в стрельбе из пращи и в латыни.
Дюри удивленно вытаращил на него свои большие, красивые глаза, зная, что стрельба из рогатки не относится к числу учебных предметов у кадетов, а в латинском языке он - первый ученик во всем училище. Но сказать об этом он не посмел, решил, что тут наверняка произошла какая-то ошибка.
Так оно и было на самом деле, потому что император сделал эти заметки для себя еще за несколько недель до рождества, и смысл их состоял в том, что мальчика надо было пожурить за письма, которые он с помощью камешков, пущенных пращей пересылал через окно камеры Акли, причем пожурить его должно на латинском языке, чтобы его сестра, которая втайне питает нездоровое увлечение к Акли, не поняла бы, о чем идет речь. Но заметка - всего только заметка! Слово, зафиксированное ею, остается, а смысл его со временем выветривается, а иногда даже странным образом меняется.
- Ну, а сейчас и ты получишь свой рождественский подарок, молодой человек, - продолжал император шутя, что у него часто бывал обыкновением. - Вот тебе кошелек с десятью дукатами кёрмёцского золота. Но пока не притрагиваться к ним! Прежде я хотел бы воспользоваться твоей леностью и отнять у тебя часть деньжонок на общегражданскую пользу. Дам-ка я тебе перевести один латинский текст. Сколько ошибок ты в переводе сделаешь, столько золотых я у тебя и отберу. А если ты сделаешь больше десяти ошибок - есть у тебя деньги заплатить штраф?