Но самая великая стратегическая хитрость или, как господин Бори ее назвал, "жемчужина плана" состояла в том, что большая часть отряда в триста человек располагалась перед совершенно нейтральным зданием, создавая впечатление, будто они собираются там "работать". Это был небольшой особняк на Баришгассе, пересекающей улицы Шнагаргассе и Ландштрассе, где проживал ненавидевший венгров бывший канцлер граф Штадион. Пусть власти думают, что это рыцари "сторожевого войска Европы" устроили графу "ночную серенаду". И пока полиция будет заниматься разгоном демонстрации, с соседней улицы уже выкрадут девицу. А там ищи ветра в поле!
- А где же стоят повозки? - поинтересовался господин Баймоди. - Потому что нужно позаботиться и об отходе армии.
- Повозки? Пока повсюду. Но у меня на этот счет тоже есть грандиозный план.
- Да что вы?!
- Когда все, кто назначен, уже будут на Унгаргассе, подводы, разделившись на две части, спокойно и чинно въедут на Инвалиденштрассе со стороны Реннвега, и там, где эти обе улицы сливаются, образуют лагерь из боевых телег, забаррикадировавшись с обеих сторон так плотно, что и мышь не прошмыгнет.
- Вот это здорово! Великолепная идея! - весело вскричал господин Баймоди.
- Ну, кому я говорил, что у меня ума палата?
- Вы настоящий Наполеон! Теперь я уже свято верю, что дело удастся.
- Еще как! Без единой капли крови. В пансионе одни бабы, да привратник. Ну и девочки - воспитанницы. Они так перепугаются, то без слов выдадут ту, единственную, ради которой мы сюда и прибыли. А что им останется делать? Все эти приготовления - попросту чепуха, если, конечно, полиция не учинит чего-нибудь непредвиденного. Но и тогда мы увезем эту барышню, это уж как пить дать.
Si vis pacem, para bellum.32 Это даже хорошо, что нас так много.
- Конечно хорошо. Нужно ведь не только выкрасть девицу, а еще и домой увезти. За нами могут выслать погоню. И еще неизвестно, кто кого сожрет: мы их, или они - нас.
Разговаривая таким образом, господа-ополченцы провернули по Реннвегу в сторону Хауптштрассе, откуда им навстречу улыбались освещенные окна какого-то веселого заведения, вроде кафе.
- Смотрите, господин Бори, вон какой-то кабачишка открыт. Что если нам там подадут по стаканчику пунша, а?
Пунш был в то время весьма модным напитком у пьяниц Вены.
- Да, принять чуточку горяченького сейчас нам не мешало бы, - высказал свое мнение подпоручик ополчения. - И если мы поспешим, может быть и успеем. Только так сделаем: пока один пьет, другой на улице стоит и слушает, не подают ли сигнал свистком.
- И они убыстрили шаги. На улице Фазангассе со стороны Реннвега можно было разглядеть одиночных пешеходов. Уже какие-то неясные фигуры маячили, мелькали между домов. Но сам Реннвег был безлюден. Только в одном подъезде толпилась вывалившая на улицу веселая компания; молодые дамы, попав из тепла на мороз, кутались в капюшоны. Офицеры бряцали саблями, юные баричи с заломленными набекрень котелками шумно переговаривались. Один из них напевал веселую, популярную народную мелодию:
А мы в воскресенье поедем в Шёнбрун
Да, да, поедем в Шёнбрун!
- Ну и поезжайте! - пробурчал, ощупывая ноющие ребра, господин Баймоди и заковылял вслед мчавшемуся впереди господину Бори - в надежде все же заполучить стаканчик пунша.
Но, увы, судьба была к нему беспощадна. Как раз в этот миг в ночной тишине резко, словно саблей рассекая воздух, прозвучал свисток барона Сепеши.
- Черт бы тебя побрал! - зло пробормотал управляющий, поворачивая назад. Точно так же, по-военному на каблуках, повернулся и господин Бори. Устав есть устав.
Но что тут началось! Будто в сказке, по звуку волшебной дудочки пришла в движение вся безжизненная до того округа, как из-под земли стали выпрыгивать люди ( и где они скрывались до сих пор?) Длинные дроги загромыхали по мерзлой мостовой. И тут и там побежали какие-то люди. А свисток на Унгаргкссе все верещал и верещал: "Рыцари, сюда!" Интересно, что снится сейчас среди белых подушке красавице Илоне Ковач?
Когда господа Бори и Баймоди возвратился туда, к дому 23 на Унгаргассе, человек шестьдесят уже стояли в полной готовности возле дома. Кое у кого из них в руках были топоры, у других - веревочные лестницы, ломы и другие штурмовые приспособления. Некоторые приволокли с телег, стоявших на Инвалиденштрассе, длинные лестницы, ухватившись за конец одной из них, шел и Акли. Прикидываясь равнодушным, он полюбопытствовал у господина Мальнаши:
- А это еще зачем?
- Это, братец, лестница Якоба. По ней влезем на небо и спустим оттуда на землю ангелочков.
Акли решил пошутить с Мальнаши о том, как будет выглядеть девушка. Которая достанется ему в качестве трофея: беленькая или русая, тоненькая или как пампушечка? Сейчас заказывайте, пока на складе. А то потом расхваливают, не достанется!
- Не надо мне, сынок, никакой. Не желаю я больше их. Больше того, если бы я наверняка знал, что тут всех женщин расхватывают без разбора, я бы и свою жену сюда привез еще накануне, на прошлой неделе, ей богу!
Они пересмеивались, шутили, но душа Акли была полна беспокойства. Просто непостижимо, почему нет полиции! Проходят минута за минутой, никого нет! Может быть император и не получил письма! Иначе не мог же он не сделать никаких распоряжений.
И он обеспокоенно вглядывался в переулки, выходившие на большую улицу, вздрагивая от малейшего шума. Но все попусту. Отряды ополченцев без помех скапливались. В лучшем случае какой-нибудь подгулявший и теперь возвращавшийся домой мещанин останавливался поглазеть на толпу, а то и подходил справится из любопытства, что тут такое происходит? Сепеши, стоя с краю в серой накидке, приподнимал шапку и так объяснял интересующимся, почему здесь собрался народ.
- Мы заводские сударь. До утра нам еще долгий путь предстоит. Здесь у нас место сбора, а вон там - наши телеги. Ждем, пока все соберутся...
После таких объяснений ротозей-немец, как правило, удалялся разочарованный тем, что не предвидится тут ничего особенного. Хотя в Вене любят поглазеть задарма.
Но так было только в самом начале, пока повозки не перегородили окончательно улицу. После этого зевакам уже пришлось останавливаться возле телег, где Сепеши оставил несколько ополченцев, говоривших по-немецки, и те объясняли зевакам происходящее по вышеприведенной формуле, чтобы снять у ночных прохожих подозрение, подобно тому, как грабители снимают с них зимнее пальто.
А на перекрытой улицу полным хозяином был уже барон Сепеши, проводивший короткое совещание с командирами отрядов.
- Давайте, господа, начинать. Время дорого, благородные земляки.
- Пожалуйста, мы начнем, скажите только: где, - откликнулся господин Бори, главный среди прочих командиров.
- Начинать надо с начала, - посмеялся Сепеши.
- Что верно, то верно, - согласился Бори. - А начало всякого дела, это - испробовать мирный путь! Потому что у каждого человека - одна голова и та своя! А у палача - топорик!
- Заржавел он, - пренебрежительно махнул рукой Болдижар Вереш.
- Ну-ну, зарываться не надо, господин Болдижар! - возразил подпоручик Томпа. - Знаем, что вы человек храбрый, а все-таки мы не у себя дома.
- Да, дома оно конечно было бы лучше! - вздохнул Баймоди.
- Я не против, - согласился Сепеши, - давайте начнем мирные переговоры. Боюсь только, затянутся они надолго. А здесь промедление смерти подобно. Ну ладно, подергайте за колокольчик, господин Бори.
- Да тут вот даже молоток висит, - заметил Бори, пошарив по воротам рукою.
- Молоток - это для дневной поры. Когда привратник во дворе находится. А ночью в колокольчик звонить положено. Шнур проведен прямо в комнату дворника.
- Ладно, дернем за шнур. А тем временем - давайте лестницы к сене и марш наверх.