В августе 1881 года в Сиднее было получено известие, что на южном берегу Новой Гвинеи, в деревне Колау, которую Миклуха-Маклай посетил на «Эленговане», туземцы убили четырех тичеров (миссионеров) с женами и детьми. Коммодор Вильсон немедленно выехал туда на вое ном судне «Volverine» для расследования дела и наказания туземцев. Миклуха-Маклай принял участие в этой экспедиции, и, благодаря его энергичным настояниям деревня не была уничтожена, а наказанию подвергся только непосредственный участник убийства — папуас Квайпо.
Вернувшись в октябре в Сидней, Миклуха-Маклай обратился в Русское географическое общество с ходатайством о назначении ему субсидии для прожития около двух лет в Сиднее, где он мог бы обработать и подготовить на русском языке свои научные труды по антропологии и этнографии. В качестве мотива своей просьбы он представил следующие соображения: во-первых, после одиннадцатилетнего пребывания под тропиками здоровье его вынуждает избегать переселения в холодный климат, а климат Сиднея он считал для себя подходящим; во-вторых, основав в Сиднее в 1881 году морскую зоологическую станцию и будучи теперь ее почетным директором, он был тем самым обеспечен удобным помещением для своих работ; в-третьих, Сидней, расположенный вблизи поля исследований Миклухи-Маклая, являлся удобным пунктом; экскурсии оттуда на острова не могли вызывать ни больших затруднений, ни значительных издержек; в-четвертых, достаточно полная библиотека в Сиднее, равно как и богатый музей местной фауны и этнологические коллекции могли быть также весьма ценным пособием при работе с подготовкой к печати его трудов; в-пятых, за последние два года он сосредоточил все свои коллекции, манускрипты, рисунки, книги и т. п. в Сиднее; сюда же он передал из Сингапура коллекции, собранные им еще в 1876
1877 годах, что составляло общей сложностью материал весом до пяти тонн.
Относительно средств, необходимых для осуществления задуманного плана работ, Миклуха-Маклай писал Географическому обществу, что «изданием своих путешествий он имел в виду быть поставленным в возможность заплатить долги, к которым он вынужден был прибегнуть для совершения некоторых из своих путешествий. Из числа этих долгов один долг фирме Дюммер и К° в Батавии, не будучи уплачен в 1876 году, вследствие нарастания процентов довел сумму долгов до 1350 фунтов стерлингов».
Одновременно с этим Миклуха-Маклай сообщал Географическому обществу, что четырехсот фунтов стерлингов в год будет достаточно для скромной жизни в Австралии на предполагаемое им время.
Но ему не пришлось дождаться ответа от Географического общества. В феврале 1882 года в Мельбурн пришла русская военная эскадра в составе кораблей: «Африка», Пластун» и «Вестник». Миклуха-Маклай решил воспользоваться этим обстоятельством и съездить на родину, по которой он не переставал тосковать. Кроме того, он рассчитывал устроить в Петербурге одно очень важное для него дело — добиться от русского правительства протектората над берегом Маклая и разрешения организовать там колонию на началах полного равноправия белых и черных, с сохранением первобытного коммунистического устройства жизни папуасов.
Выехав немедленно из Сиднея в Мельбурн, он застал Русскую эскадру готовой к отплытию. Командующий эскадрой с полным радушием встретил знаменитого соотечественника и распорядился предоставить ему комфортабельную каюту на клипере «Вестник».
На «Вестнике» Миклуха-Маклай доехал до Сингапура, эскадра должна была задержаться на некоторое время, и пересел на другой русский военный корабль — «Азия»,
отправлявшийся через Суэцкий канал в Европу. На «Азии знаменитый путешественник прибыл благополучно в Геную, где в то время находился русский броненосец «Петр Великий», отправлявшийся прямым курсом в Кронштадт. Пересев на броненосец, Миклуха-Маклай в сентябре 1882 года вернулся в Россию после более чем двенадцатилетнего отсутствия, завершив таким образом свое кругосветное плавание на военных судах русского флота.
НА РОДИНЕ
Немедленно по прибытии на родину Миклуха-Маклай развернул энергичную деятельность. В начале октября 1882 года он уже выступает на открытом собрании Русского географического общества с обширным докладом о результатах своих путешествий. Доклад собрал многочисленную аудиторию; переполненный зал восторженными рукоплесканиями приветствовал знаменитого русского путешественника.
Но Миклуха-Маклай знал, что большинство членов Географического общества не сочувствовало его демократической и гуманистической деятельности. Поэтому он закончил свой доклад следующими замечательными словами: «Если заметят, что я ни слова не говорю о новооткрытых видах райских птиц, сотнях и тысячах редких насекомых, меня, может быть, удивляясь, спросит ревностный зоолог отчего я, ради вопросов по этнологии, которая не составляет моей специальности, отстранил от себя собирание коллекций. Я отвечу на это, что те же райские птицы и бабочки будут летать в Новой Гвинее и в далеком будущем, между тем как почти наверное, при повторных отношениях с белыми, не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, подобно тому, как я искал оран-семи в лесах Малаккского полуострова. Время, я уверен, докажет, что при выборе моей главной задачи я был прав».
В том же месяце Миклуха-Маклай прочитал четыре публичные лекции в Петербурге, а затем отправился в Москву, где выступил на публичном собрании «Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии» в Политехническом музее. Миклуха-Маклай не был блестящим оратором, но его выступления всегда вызывали широкий интерес и сочувственное отношение публики. В московских и петербургских газетах давались подробные отчеты о лекциях знаменитого путешественника. «Общество любителей естествознания» присудило ему золотую медаль за его работы по антропологии и этнографии папуасов.
Совет Русского географического общества, под влиянием успеха общественных выступлений Миклухи-Маклая, пришел к заключению, что он, «как путешественник, приносящий честь русскому имени, вполне заслуживает поддержки со стороны Географического общества. К сожалению, Географическое общество поставлено в полную невозможность оказать ему необходимую помощь как по недостатку собственных средств, так и потому, что предметы исследований Миклухи-Маклая не входят непосредственно в круг деятельности Географического общества, точно определенный его уставом и ограниченный лишь изучением отечества и стран сопредельных. Ввиду всего этого совет постановил обратиться к министру финансов с изложением всех обстоятельств, относящихся до путешествий, совершенных Миклухой-Маклаем в течение последних 12 лет, а также предложения относительно разработки и напечатания его трудов, и просить его представить все это на усмотрение государя императора».
Такой казенной отпиской ответил совет Русского географического общества на просьбу замечательного путешественника о скромной материальной помощи. Верноподданные бюрократы представили все дело на «милость» коронованного жандарма Александра III, который «милостиво соизволил» выдать Миклухе-Маклаю двенадцать тысяч рублей на уплату долгов, сделанных им для покрытия его расходов по путешествиям, и восемь тысяч рублей на двухлетнее пребывание в Сиднее для обработки оставшихся там коллекций и приготовления к печати научных результатов его двенадцатилетней исследовательской работы.
Миклуха-Маклай воспользовался этой «милостью», что бы подвинуть вперед дело помощи его друзьям-папуасам. Он решил добиться личной аудиенции у Александра III чтобы изложить свой план организации папуасской республики под протекторатом России. Он обратился к гофмаршалу императорского двора, князю Оболенскому, с просьбой устроить ему эту аудиенцию. Оболенский ответил, что в аудиенции нет необходимости, так как он сам может передать царю все, что Миклуха-Маклай хотел сообщить лично. Не желая такого посредничества, знаменитый путешественник решил действовать другим путем для достижения своей цели. Он обратился со следующим письмом к всемогущему тогда К. П. Победоносцеву: