Всплеск шовинистических настроений в Австралии начался еще до обострения англо-русского конфликта в связи с отправкой отряда волонтеров (около 750 человек) из Нового Южного Уэльса в Судан для участия в операциях английской армии по подавлению Махдистского восстания. 3 марта 1885 года проводить волонтеров на улицы Сиднея вышло более двухсот тысяч человек, размахивавших британскими флагами и несших плакаты «Вперед, Австралия!» и «Задайте перцу Махди!». Отряд почти не принимал участия в военных действиях и по их окончании через три месяца вернулся в Сидней, вызвав новую вспышку шовинистического угара. Отрядом командовал полковник Дж. Ричардсон — командир добровольческих военных формирований Нового Южного Уэльса, — и, как видно из архивных документов, этому новоиспеченному герою захотелось поселиться в здании биологической станции, которая была отобрана якобы для военных целей по его настоянию[885].
Решение правительства колонии о закрытии биологической станции вызвало недоумение не только у натуралистов, но и у многих свободомыслящих людей как в Европе, так и в Австралии. Но совет РГО и высшие петербургские сановники проявили полнейшее равнодушие к этому постыдному шагу. Сообщая об их позиции, петербургский корреспондент газеты «Сидней морнинг геральд» писал: «Г-н Маклай — замечательный пример справедливости пословицы, что нет пророка в своем отечестве. <…> Когда его научные труды приобретут всеобщую известность, Россия явится с распростертыми руками, чтобы признать его своим, и кто знает, может быть, после его смерти даже воздвигнет ему памятник»[886].
Впрочем, не все считали русского ученого «нежелательным иностранцем». Миклухо-Маклай пользовался известностью и уважением во всех английских колониях в Австралии, приобрел влиятельных друзей и знакомых в высших слоях местного общества и еще более упрочил свое положение женитьбой на дочери Джона Робертсона. Поэтому сиднейские власти так и не решились выдворить ученого из здания станции, а сам он заявил 31 августа 1885 года в местной газете, что «решил продолжать трудиться там до последней возможности», хотя «не очень-то приятно находиться в постоянном ожидании того, что придется освободить Биологическую станцию»[887].
Неминуемая потеря станции, с которой было связано так много планов и надежд, заставила Миклухо-Маклая серьезно задуматься не просто об очередной поездке в Россию, а о перспективе возвращения на родину, то есть о крутом повороте в его жизни[888]. Но, прежде чем отправиться в Россию, ученый решил по возможности завершить те работы, при подготовке которых ему были необходимы консультации австралийских коллег и сравнительный материал из сиднейских музеев. Результаты этих изысканий он докладывал на заседаниях Линнеевского общества Нового Южного Уэльса и после некоторой доработки публиковал в его «Трудах».
В 1884 — 1885 годах ученый посвятил шесть сообщений сумчатым Новой Гвинеи. Эти сообщения были основаны как на собственных фаунистических сборах, так и на коллекциях, привезенных другими путешественниками с юго-восточного побережья Новой Гвинеи в музей У. Маклея. Из семи форм новогвинейских сумчатых, объявленных Миклухо-Маклаем новыми видами, позднейшие систематики признали только один, названный им Dorcopsis Macleayi (в честь У. Маклея). Если бы русский ученый опубликовал данные о своих находках сразу по возвращении из первого путешествия на Берег Маклая, по крайней мере два вида сумчатых вошли бы в науку под его именем.
Миклухо-Маклай, по-видимому, не собирал систематического гербария. Однако во время путешествий он засушивал (иногда заспиртовывал) плоды, листья и цветы заинтересовавших его растений. Использовав его сборы, зарисовки и устные пояснения, выдающийся австралийский ботаник Ф. Мюллер описал два новых вида с Берега Маклая, причем назвал их в честь русского ученого: банан Musa maclayi и Bassia maclayana (дерево со съедобными плодами). Сам Миклухо-Маклай описал в качестве нового вида дерево Canarium gutur тоже с Берега Маклая[889]. Благодаря очным и заочным консультациям с Мюллером, а также с итальянским путешественником О. Беккари (ботаником по образованию) и директором ботанического сада в Бейтензорге Р. Шеффером Миклухо-Маклай смог создать в 1885 году свою известную работу «Список растений, используемых туземцами Берега Маклая на Новой Гвинее»[890]. Эта статья позволяет считать ее автора одним из зачинателей этноботаники.
В том же году было напечатано сообщение Миклухо-Маклая о температуре морской воды у восточного побережья Австралии. В нем излагались и анализировались наблюдения, сделанные автором в 1878 и 1883 годах на борту пассажирских судов по пути в Сидней. Эта работа не только продолжала океанографические исследования, производившиеся ученым во время плавания на «Витязе», но и, возможно, была связана с геотермическими наблюдениями, которые он провел в 1881 году в самом глубоком руднике Австралии, о чем мы упоминали выше. Не исключено, что Миклухо-Маклай намеревался в дальнейшем рассмотреть более общие вопросы взаимодействия глубинного тепла моря и суши, но ранняя, преждевременная смерть помешала ему осуществить этот замысел.
Учитывая большой интерес австралийских геологов к Новой Гвинее, лежащей на северных подступах к пятому континенту, Миклухо-Маклай обработал и опубликовал в 1885 году свои полевые материалы о землетрясениях, вулканических извержениях и признаках поднятия береговой полосы в районе Берега Маклая[891]. Ранее, в 1878 году, Миклухо-Маклай уже осветил некоторые аспекты данной проблематики в небольшой статье, напечатанной в немецком географическом журнале. Это были первые научные сообщения о тектонических и вулканических явлениях на северо-восточном побережье Новой Гвинеи и прилегающих островах. Впервые описав морские террасы на Берегу Маклая и выявив причины их образования, ученый внес значительный вклад в изучение геоморфологии и тектоники этого региона.
В последний период своего пребывания в Австралии Миклухо-Маклай, к сожалению, почти не обращался к этнографической и антропологической проблематике. Единственные исключения — «Заметка о "кеу" Берега Маклая на Новой Гвинее»[892] и «Вторая заметка о "макродонтизме" меланезийцев»[893], доложенные на заседании местного Линнеевского общества в октябре 1885 года. Примечательна вторая работа, дающая представление о научной этике Миклухо-Маклая. Собираясь покинуть Австралию, ученый, по-видимому, счел своим нравственным долгом сообщить коллегам, что в более ранних публикациях о «макродонтизме» он допустил неверную интерпретацию «большезубости» меланезийцев и прстарался раскрыть подлинную сущность этого явления.
Миклухо-Маклай провел в Австралии в общей сложности около пяти лет. За эти годы он опубликовал 30 работ по самой разнообразной проблематике в «Трудах» Линнеевского общества Нового Южного Уэльса, основал биологическую станцию в Уостонс-Бей, став одним из пионеров научных исследований на пятом континенте. Но до возвращения в Россию он так и не приступил к созданию обобщающего труда о своих путешествиях и исследованиях.
885
SUA. A 1076. S.p. Как и в некоторых других австралийских архивах, фонд биологической станции, находящийся в архиве университета Сиднея, в 1992 году не был упорядочен, а потому невозможно дать более точную ссылку.
888
После возвращения Миклухо-Маклая в Россию биологическая станция прекратила свое существование. Ее здание и участок перешли к военному ведомству, и здесь поселился полковник Ричардсон, а потом другой старший офицер. Что касается Ричардсона, то он в 1896 году окончил свои дни в сумасшедшем доме.
889
891
892
893