– Журналистов? Но откуда у вас эта нелепая идея?
– Они требуют этого. И думаю, что теперь, после успеха миссии Эммы 103 683 в Чили, мы можем приоткрыть масштабы наших достижений.
Он смотрит на нее с недовольным выражением лица, не проявляя энтузиазма:
– Нет.
– Почему?
– Мы должны приоткрыть наши достижения всему миру, а в чем наша выгода? Чтобы быть счастливыми и успешными, давайте жить в тайне, – говорит он, не оборачиваясь.
Но полковника Овиц не так-то легко привести в замешательство.
– На этой стадии развития мы страдаем от недостаточного повышения стоимости нашего бренда. Описание нашей деятельности в СМИ позволит склонить чашу весов в нашу пользу.
– И не рассчитывайте на это. Журналисты постараются вас очернить. Это их ремесло, они же питаются падалью.
– Поскольку вы президент, а я только… глава предприятия, мне нужны коммуникация и реклама.
Президент Станислас Друэн наблюдает в окно, как его жена Бенедикт, сидя на лавочке с ноутбуком на коленях, разговаривает по смартфону.
– Вы хотите выйти из подполья… на обозрение всему свету?
– Скажем лучше: взять на себя ответственность за свой выбор.
Глава государства отходит от окна и садится за стол. В своем мягком кресле он чувствует себя в позиции силы.
Он открывает ящик стола, вынимает оттуда шкатулочку, инкрустированную слоновой костью, – ее подарил президент Танзании, – затем достает оттуда все необходимые принадлежности: саше с кокаином и серебряную трубочку. Он делает три дорожки кокаина и старательно вдыхает их. Наркотик обжигает ноздри, проникает в кровь, согревает горло и, приятно возбуждая мозг, дает ощущение, что он мыслит быстрее.
– В конце концов «Пигмей Прод» – это отныне частное предприятие, не так ли? Мы, я хочу сказать, государство, имеем только 49 % капитала компании.
Он вытирает ноздри. Как всегда, этот продукт вызывает у него ощущение всемогущества, смешанного с чувством глубокого одиночества. У него возникает желание объявить себя властителем всего мира и одновременно совершить самоубийство. Именно это парадоксальное ощущение, кстати, думает он, и лежит в основе его пристрастия к наркотику.
– Я хотела получить ваше согласие, господин президент, поскольку именно вы являетесь основателем проекта миниатюризации человеческих существ.
– Просто ради любопытства, напомните-ка мне, в чем состоит выгода для нас, если мы покажем сверхсекретные лаборатории широкой публике.
Женщина приподнимается на подушках, которые положены на кресло хозяином для ее удобства:
– Мы существуем уже целый год, наши акции котируются на бирже, мы хотели бы привлечь и инвесторов, и клиентов для оптимизации роста нашей фирмы. В капиталистической системе, законам которой мы подчиняемся, рекламная кампания нашего предприятия «технологий будущего» просто необходима.
Друэн долго вдыхает, а затем бормочет:
– Вы можете делать что хотите, даю вам свое благословение. Но я принимаю вас здесь не для того, чтобы разговаривать о росте компании. Вы это знаете.
Наталья Овиц в смущении опускает глаза.
– Наталья… я всегда любил, когда вы предлагали мне свое видение будущего. А сейчас мне кажется, что вы говорите, как все эти промышленники, которых я принимаю и которые просят денег или поддержки в СМИ и в конце концов заставляют меня соглашаться с увольнениями своих работников…
– Мы скорее находимся в фазе найма новых работников, господин президент.
Он раздумывает, взять ли еще кокаина, потом вновь подходит к окну. Его жена ушла, но его министр сельского хозяйства спорит в саду с министром образования, подсовывая ему под нос какие-то документы.
Он наблюдает за тем, как к этим двум министрам присоединяется третий, министр внутренних дел, и все трое сравнивают графики. Президент делает недовольную мину:
– Мне казалось, что, в то время как все мои коллеги страдают близорукостью и видят проблемы только в краткосрочном плане, я, и только я, благодаря вам, Наталья, мог рассматривать более отдаленные горизонты времени. И просто кружится голова, когда думаешь не о своих избирателях, а о будущих поколениях.
Она не откликается.
– Почему вы больше не говорите мне о семи вариантах развития, Наталья?
Он оборачивается и подходит к ней ближе с взглядом, полным надежды.
– Возможно, у меня есть одна идея, – наконец говорит она. – Слышали ли вы об «Игре Ялта»?