Ощущение двойственного города, многослойного места приходит после первых нескольких дней в Ковдоре. Первое впечатление от города – разруха и облезлость. На въезде в Ковдор посетителя встречают недостроенные здания 1980-х: пустые глазницы окон и признаки разрушения – красноречивый памятник упадку, настигшему город в постсоветские годы, когда выживание многих градообразующих предприятий по всей стране находилось под вопросом (а вместе с ними и существование “прилагающихся” к ним городов). Уныние и тревога, однако, сменяются любопытством, как только начинаешь погружаться в местную жизнь, – оказывается, что есть еще один город, живущий между советскими унылыми постройками с видом на трубы горно-обогатительного комбината. Это город людей, их памяти о героическом совместном покорении целины в 1960-е годы, любви к природе Севера, веры в “особость” северян. Как оказалось, соединить описание двух реальностей Ковдора – задача не из легких, однако именно это я и попытаюсь сделать.
Ситуация, сложившаяся в Ковдоре[349], с одной стороны, уникальна (город находится на территории погранзоны, за полярным кругом), с другой – довольно типична для промышленных городов, основанных и построенных в советские годы. Город, которому в наследство досталось пространство, полностью спланированное, исходя из мировоззрения и ценностей советской эпохи, вынужден приспосабливать это пространство к требованиям нового времени. Постсоветские изменения коснулись, естественно, и публичной, и приватной сфер жизни горожан: однако если на индивидуальном уровне люди находят способы справляться с распадом предусмотренного советской системой порядка вещей, то публичная сфера жизни Ковдора испытывает серьезные трудности. Можно сказать, что именно нарушение связей публичного и частного особенно остро ощущается в корпоративном городе, где на смену социалистическим форматам общественного участия и публичной жизни не пришло ничего.
Сложности постсоветского развития Ковдора отчасти связаны с его маргинальным положением – он расположен в 20 км от границы с Финляндией, на территории погранзоны. Были периоды, когда попасть в эти места можно было только по пропуску, оформлявшемуся при наличии вызова от организации или жителя приграничного района: такой пограничный режим действовал и совсем недавно, в 2007–2009 годах. Существование режима блокировало развитие коммерции и приток новых жителей в город. Однако в первое постсоветское десятилетие в результате либерализации миграционного режима до Ковдора добрались торговцы из Белоруссии, республик Кавказа и других уголков бывшего СССР, деятельность которых оживила, в первую очередь, городской рынок. Тем не менее повторное введение ограничений на въезд, хотя и было недолгим, привело к тому, что рынок опустел и до сих пор не используется в полную силу.
Нужно отметить, что закрытый режим многими горожанами оценивается позитивно: благодаря въезду в город только по приглашениям у местных жителей создавалось ощущение безопасности, отсутствия в городе посторонних. В принципе отторжение возросшей миграции – это вполне обычная реакция жителей многих российских городов на резкие социальные изменения постсоветских лет. В то время как другим городам приходится приспосабливаться к этим новым условиям, развиваться в соответствии с ними, в Ковдоре эта проблема ослабляется удаленным и закрытым положением. Несмотря на формальную открытость доступа, де-факто город все равно превратился в закрытый. Посторонний теоретически может попасть сюда, но вот включиться в жизнь города ему будет довольно трудно – это город “для своих”, довольно замкнутая система.
Пространство “для своих”. Хотя изначально население Ковдора и складывалось из мигрантов со всего Союза, сегодня приезжему попасть “внутрь” и понять устройство жизни города не так просто. Пространство и знание о нем распространяется неформально и практически, и постороннему придется долго разбираться, прежде чем использование городского пространства перестанет быть проблематичным. Так, например, купить в городе карту Ковдора почти невозможно: опрошенные нами продавщицы газетных киосков удивленно качали головой[350]. Единственная схема города, которую удалось обнаружить, висела на стенде в Центральной библиотеке (на ней были обозначены все имеющиеся в городе библиотеки). В то же время карт, которые представляли бы неспециализированное знание о городском пространстве, в городе нет.
349
Население района и города Ковдор практически целиком было занято в горно-обрабатывающей промышленности. На сегодняшний день в Ковдоре проживает около 19 тыс. человек, он является административным центром района, включающего в себя несколько рабочих поселков, в основном также расположенных вблизи (бывших) горных разработок – преимущественно слюдяных (Риколатва, Слюда, Енский).
350
Одна из продавщиц предложила попросить карту у таксистов (“у них должно быть, но им самим не надо”), а другая, усмехнувшись, заявила: “Да город-то метр на метр, не разберетесь, что ли?”