— Они не видят этого, Мила, — улыбнулась Акулина, проследив за ее взглядом. — Это можем видеть только мы.
Миле показалось странным то, как Акулина произнесла это «мы». Словно хотела сказать, что их троих что-то объединяет. Мила не стала спрашивать, что Акулина имеет в виду, хотя сердцебиение у нее участилось от неясного предчувствия.
Акулина тем временем поднялась по лестнице и открыла настежь дверь, пропуская Милу вперед. Мила вошла и огляделась. Дом был обставлен очень просто: старинные комоды на коротких резных ножках, посередине большой обеденный стол, возле стены плита с четырьмя котелками на конфорках, над плитой развешаны вязки с чесночными головками и красными стручками горького перца. Мила сначала решила, что ей показалось, но, присмотревшись внимательнее, поняла, что длинные деревянные ложки в котелках мерно помешивают содержимое без всякой посторонней помощи.
Она застыла посреди комнаты с открытым ртом, не в силах отвести взгляд от котелков, пока Акулина не подтолкнула ее к стулу и не усадила за стол.
— Присаживайся, — гостеприимно сказала она. — Сначала обед. Потом все остальное.
Мила, честно говоря, чувствовала, что ей совсем не хочется обедать: у нее было слишком много вопросов. Но она решила, что с ее стороны будет невежливо отказаться, поэтому не стала спорить.
Напротив, на стене, она увидела картину — лист пожелтевшей и обтрепавшейся по краям старинной бумаги в рамке под стеклом. На ней была изображена черная кошка с хвостом, раскрашенным цветными полосами, и кольцами в ушах и в носу.
«Странное место», — подумала Мила и спросила:
— А что означает «Акулина и К°»?
— Это агентство. Но не совсем обычное агентство. Мы выручаем тех, кто попал в беду. Вот сегодня, к примеру, нужно было тебя выручить. Твоя бабушка отослала тебя в детдом, а тебе там делать нечего. Ты уж поверь мне.
— А вы всем помогаете?
— Ну… Вообще-то, нет, — уклончиво ответила Акулина.
Мила вдруг вспомнила о мусорном баке и поспешила поблагодарить:
— Спасибо, что вы спасли меня от Степаныча.
— Я? — удивилась Акулина.
— Ну да, — кивнула Мила, — это же вы сбросили мусорный бак.
Акулина отрицательно покачала головой.
— Ничего подобного. Ничего я не сбрасывала. И, честно говоря, даже не додумалась бы до такого. Вышло забавно: злой уродливый старик в яблочных огрызках и в вялой петрушке… Жуткое зрелище.
Мила растерялась.
— Подождите… — она озадаченно посмотрела на Акулину. — Но кто тогда сбросил этот бак?
— Там, кроме тебя и меня, никого не было, — рассудительно заметила Акулина, — верно?
— Верно, — согласила Мила.
— В таком случае, если это сделала не я, значит, ты. Очень просто. Как дважды два.
Акулина отвернулась к своим котлам, следя за тем, чтоб их содержимое не выбегало, а большие деревянные ложки продолжали его помешивать.
— Но я ведь ничего не делала… — неуверенно запротестовала Мила и вспомнила, как ей очень захотелось, чтоб мусорный бак упал Степанычу на голову. Неужели это возможно? И как это понимать?
Мила уже открыла рот, чтобы решительно заявить, что она такого совершить никак не могла, но в этот момент в дверь уверенно постучали.
— Открыто! — крикнула Акулина.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился очень странный человек с густой короткой бородой и нелепым головным убором зеленого цвета, сильно смахивающим на носок, натянутый на голову. Выходя на середину комнаты, он кряхтел и пыхтел, как будто ему было тяжело идти. И только тогда Мила обратила внимание, что одна нога у него была длинной непропорционально туловищу, а вместо второй болталось только полноги с подвязанной внизу штаниной.
Ковыляя на костыле, человек первым делом подошел к котелкам и с любопытством заглянул в один из них.
— Ну, чем будешь кормить, Акулина? — спросил он густым хрипловатым басом. — Устал я чёй-то сегодня. Бегемота бы съел, ей-богу!
— Что это с тобой!? — воскликнула Акулина, неодобрительно оглядывая костыль. — Ты что это опять натворил, Коротышка Барбарис?
Мила подумала, что Акулина явно погорячилась, назвав Барбариса коротышкой. Он был ростом выше ее, а судя по целой ноге, его можно было бы даже назвать долговязым.