— Держись, — предупредила Акулина, становясь позади нее и закрывая дверцу.
Было и впрямь немного тесновато, но не теснее, чем в городском троллейбусе в час пик.
— Трогай! — раздался громкий голос Акулины, и в тот же миг ступа оторвалась от пола.
Мила видела, как неокрашенные доски пола словно начали падать куда-то вниз. Потом резко потемнело. Ступа пронеслась сквозь дымоход, как через темный туннель, и вынырнула над крышей. Черная кошка на крыше была как живая, но ступа поднималась выше, и Мила убедилась, что это только лишь плоский металлический флюгер. Подул ветер, и «кошка» с тихим скрипом завертелась вокруг своей оси.
Сначала Мила даже дышать забыла, настолько это было странно и вместе с тем захватывающе — лететь над домами в предрассветных сумерках. Ступа летела, немного наклонившись вперед, и было страшновато смотреть вниз, тем более что с каждой минутой они набирали высоту и скоро дома, дороги и деревья стали походить на игрушечный город. Мир показался Миле большим, а голубеющее небо — бесконечным. Свет становился все ярче, и Мила впервые по-настоящему ощутила: она летит в сказочную страну, а позади остается ее прежняя жизнь.
Вскоре местность внизу изменилась. Исчезли крыши домов, городские площади, улицы и переулки. Дорога теперь была только одна: извилистая широкая трасса по правую сторону от них.
Мила с восторгом смотрела вниз на маленькие деревушки, разбросанные вдоль всей трассы, и зеленые островки деревьев, которые разрастались все больше и гуще, чем дальше они летели.
За городом Мила была лишь однажды. Ей тогда было семь лет, и она готовилась пойти в первый класс. Вместе с бабушкой и Степанычем на желтом «Запорожце», который тогда выглядел ничуть не новее, чем теперь, они выехали за грибами.
Откровенно говоря, Мила подозревала, что в лес ее вывезли только затем, чтобы нечаянно потерять. Теперь, после признаний Степаныча, она была в этом уверена. Но случилось так, что заблудились, наоборот, бабушка и Степаныч. Благодаря какому-то необъяснимому чутью Мила с легкостью вышла из леса и забралась в «Запорожец», который оставили на перевале. И стала терпеливо ждать.
Когда к вечеру бабушка и Степаныч, наконец, выбрались из леса, то выглядели они так, словно их жевал медведь. Но поскольку они все же вернулись живые, то медведю они, вероятно, пришлись не по вкусу, и он их выплюнул.
Увидев Милу, бабушка, не говоря ни слова, но кипя от ярости, села в машину, да так хлопнула дверцей, что та взяла и отвалилась. А Степаныч сначала буравил Милу взглядом сумасшедшего и выпускал дым из ушей, но, когда отвалилась дверца, заплакал, как ребенок, кривя физиономию то ли от горя, то ли от злости.
В общем, затея с походом за грибами имела довольно сомнительные последствия. Но благодаря ей Мила теперь знала, что ступа Акулины летит в направлении Ангарского перевала, который пролегал меж двух гор — Демерджи и Чатыр-Даг.
Вероятно, решила Мила, где-то там и находится вход в мир По-Ту-Сторону.
Глава 4
Транспространственное посольство
Ступа стала опускаться в густые заросли деревьев. Она приземлилась прямо в дупло трухлявого дерева. Правда, от дерева мало что осталось: наверное, когда-то в него ударила молния. Но теперь вершина этого дерева представляла собой что-то вроде короны с просторным гнездом. Акулина открыла дверцу, и они по очереди вышли из ступы. Потом сквозь расщелину в дереве выбрались наружу и спрыгнули вниз. Мила подняла глаза и убедилась, что ступа надежно скрыта в древесной кроне от посторонних глаз.
— Теперь нам нужно идти пешком, — сказала Акулина, и Мила пошла вслед за ней сквозь заросли деревьев.
Они прошли совсем немного, когда под ногами у них показалась возникшая неизвестно откуда тропа. Потом шли долго: полчаса или больше. Шли молча, и Миле казалось, что так надо.
Лесная тропа закончилась так же внезапно, как и появилась, и Мила с Акулиной вышли на большую, освещенную утренним солнцем поляну. Первое, что бросилось в глаза Миле, был высокий холм, заросший травой. А из земли торчали корни и коряги, обвивая холм со всех сторон и очень смахивая на лежащих на земле без движения змей.
Сама поляна больше напоминала оживленную центральную улицу большого города, нежели чащу леса. Всюду были люди. Много людей. Одни были одеты совершенно обычно, другие выглядели очень странно; были здесь и взрослые, и дети, в основном сверстники Милы, но были и постарше. Некоторые из них держали в руках метлы, а рядом с другими стояли большие и маленькие ступы. Ступы были разные. Одни — простые, деревянные, окрашенные обычной краской или не окрашенные вовсе. Но были и такие, от которых Миле было трудно отвести глаза: отливающие на солнце разноцветными лаками, украшенные серебристыми металлическими деталями с красивыми надписями — они очень напоминали новенькие иномарки.