— Тю-ю-ю, латынь, — протянул Мишка Мокронос, зевая, и подытожил: — Скучно.
Цицерон вдруг сердито засопел и уставился на Мишку хмурым взглядом.
— Не советую отзываться о латыни с таким пренебрежением в присутствии Цицерона, — осуждающе покачал головой Гарик. — Он может сильно разозлиться. А в гневе он страшен и ужасен. Можете поверить мне на слово — я с ним достаточно хорошо знаком.
Цицерон демонстративно отвел взгляд от Мишки и, снова обращаясь к потолку, заявил:
— Aquila non captat muscas!
Меченосцы дружно повернули головы к Гарику в ожидании перевода.
Гарик почему-то хмыкнул, усмехнулся, кашлянул и только после этого перевел:
— Это значит: «Орел не ловит мух».
— Орел? — переспросил Ромка, недоумевая. — Какой орел?
— Этот орел, какой же еще? — Гарик указал рукой на противоположную стену, где висел старинный гобелен с гербом Золотого глаза — грифоном на сундуке с золотом. — Соответственно, под орлом наш Цицерон подразумевает себя. Вы же наверняка ассоциируете себя со своим львом, правда? Ну а каждый, кто имеет отношение к Золотому глазу, ассоциирует себя с грифоном или орлом — кому как больше нравится.
— Ясно, — хмуро сказал Ромка и, подозрительно прищурив глаза, покосился на голову гекатонхейра: — И кто же тогда мухи?
Гарик, еле сдерживая улыбку, воскликнул:
— Аллегория! Цицерон у нас любит изъясняться аллегориями.
Ромка недоверчиво хмыкнул: как и Миле, ему, видимо, показалось, что мухами только что обозвали их.
— А наш Полиглот любит поесть, — отозвался на реплику Гарика Мишка Мокронос. — И разговаривает он без всяких аллегорий. Зато с ним как-то повеселее.
— Copia ciborum subtilitas animi impeditur, — изрек Цицерон.
— А это что значит? — спросил Мишка.
— Это значит: «Избыток пищи мешает тонкости ума», — ответил Гарик. — Иными словами: тот, кто слишком много ест, вряд ли будет хорошо соображать.
— Хм, — вскинул брови Ромка. — Интересно, что бы он тогда сказал об Алюмине, если б увидел, как она на первом курсе все запасы у нас в Львином зеве опустошала?
Цицерон покашлял, привлекая внимание к своей персоне, и выдал:
— Esse oportet ut vivas, non vivere ut edas!
— Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть! — поспешил с переводом Гарик.
Ромка снова хмыкнул.
— Алюмине об этом говорить лучше не надо, а то она сильно расстроится, узнав, что смысл жизни не в том, чтобы набить пузо…
Мила тихо рассмеялась, переглянувшись с Лапшиным, — Алюмина до сих пор была их излюбленной темой для шуток.
Гарик бросил на них заинтересованный взгляд, причину которого Мила не поняла. Ромкина шутка была такой прозрачной, что вряд ли Гарик мог не понимать, над чем они смеются. Может быть, ему не понравилось, что смеялись над Алюминой, ведь она была одной из златоделов. Но эту версию Мила отмела сразу: всего десять минут назад Гарик поставил на место Лютова — такого же златодела, как и он сам. Наверное, он все-таки не понял, над чем они смеялись — не расслышал шутки.
В последующие полтора часа Гарик рассказывал, как живут в Черной кухне златоделы и через какие испытания им приходится проходить, чтобы их приняли в братство. Меченосцам показалось самым дурацким последнее испытание: испытуемому давалось десять плевков, и если хоть один раз у него получалось плюнуть золотом, то он смело мог считать себя членом братства Черная кухня.
— Ну да, согласен, — посмеиваясь, сказал Гарик, провожая своих подопечных к выходу из особняка, — плеваться — то еще интеллектуальное занятие! — Но тут же с наигранной важностью воскликнул: — Но ведь золотом, черт подери, золотом!
Меченосцы засмеялись.
— Нет, в принципе, понятно, чем руководствовались те, кто когда-то, сто лет назад, это испытание выдумал, — продолжал Гарик. — Если человек даже плюет золотом, то златодел из него выйдет первоклассный.
Весело обсуждая нелепые, но забавные традиции братства, меченосцы спускались по лестнице. Мила только сделала шаг с верхней ступеньки, как ее окликнул Гарик.
— Мила, постой!
Она обернулась и подождала, пока Гарик подойдет ближе.
— Слушай, я хотел извиниться за этого… — Он кивнул головой в сторону открытой двери, и Мила догадалась, что речь идет о Лютове.
Она неопределенно пожала плечами и несмело улыбнулась.
— Ну, ведь это не ты испортил его характер.
Гарик улыбнулся в ответ.
— И все-таки… Я вас привел в гости и должен был следить, чтобы никто вас здесь ничем не обидел… — Он наморщил лоб. — Нужно будет в воспитательных целях его наказать.