Мила насупилась.
— И за что я заслуживаю кары? — угрюмо спросила она.
— Каждый за что-нибудь да заслуживает, — изрекла голова по имени Ведун.
— Да, каждый, — поддержала другая, с говорящим именем Карай. — Использовал запрещенное заклинание — под суд. Взял вещь без спросу — под суд. Выбил сильфу глаз локтем — под суд.
— Они же невидимы — сильфы, — возмутилась Мила. — Откуда узнаешь, где у него глаза, если их не видно?
— Незнание не освобождает от ответственности, — укоризненно стрельнул в нее разноцветными глазами Ведун. — Знаешь, в чем виноват, — под суд. Не знаешь, в чем виноват, — все равно под суд.
— А тебя за что судить будут, дитя человеческое? — с нескрываемым любопытством поинтересовался Карай. — А?
— За убийство.
Головы переглянулись. Ведун причмокнул губами и спросил:
— И как же совершила ты сие злодейство?
Мила сделала страшное лицо и по очереди одарила гекатонхейровы головы многозначительным взглядом.
— Голову отсекла.
Ведун шумно сглотнул. Карай зашелся в нервном кашле. Мила прищурила глаза и с маниакальным любопытством уставилась на обоих.
— Кстати, давно хотела узнать, что будет, если голову гекатонхейра выкорчевать из урны? — И невинно поморгала, посмотрев по очереди в две пары черешнево-голубых глаз: — Выживете?
Обе головы вжались в свои постаменты, как подозревала Мила, внутри представляющие собой все те же урны.
— Говорю тебе, Карай, плачет по ней суровое возмездие, — с негодованием прошептал Ведун.
— Страшная кара ждет тебя, дитя человеческое, — дрожащим голосом произнес Карай, обращаясь к Миле.
— За кощунственные помыслы твои, — дополнил Ведун.
Мила демонстративно хмыкнула.
— Только за помыслы? А я думала, за убийство. — Она повернулась к Платине. — Они со всеми такие доброжелательные?
Платина только пожала плечами.
— Не обращай на них внимания. Никто не обращает. Кстати… — Помрачнев лицом, девушка посмотрела Миле в глаза: — Я забыла сказать… Судьей на твоем процессе будет сам Владыка Мстислав. Как глава Судебной палаты он редко ведет какие-то дела лично, только самые значимые.
Мила закатила глаза к потолку.
— Какая честь.
Казалось, все складывается настолько плохо, что хуже быть уже просто не может. Не успела Мила подумать об этом, как тотчас оказалось, что она ошиблась.
— А она что здесь делает? — недоуменно спросила Платина.
Проследив за ее взглядом, Мила увидела приближающуюся к ним с другой стороны коридора девушку, в которой без промедления опознала бывшую однокурсницу Гарика — Злату Соболь.
С царственным видом приблизившись к Миле с Платиной, Злата остановилась. Как и Платина, она была облачена в длинную черную мантию, с той лишь разницей, что на груди у нее золотыми нитками была вышита большая буква «О».
Девушка, вскинув вверх подбородок, свысока покосилась на Милу и холодно улыбнулась. Насторожившись, Мила нахмурилась и вопросительно посмотрела на Платину. Лицо у ее защитницы было недовольным. Платина перевела угрюмый взгляд с лица Златы на букву «О» на ее мантии, потом обратно, и, прочистив горло, спросила:
— Ты? Ты будешь Обвинителем Милы?!
Злата высокомерно улыбнулась Платине.
— Да, а что тебя удивляет?
Лицо Платины выражало недоверие.
— Никому не дают таких громких дел в самом начале карьеры, а у тебя еще ни одного не было, даже самого пустякового!
Злата еще выше вскинула подбородок.
— Обвинителем по этому делу меня назначил лично Владыка Мстислав. Он сказал, что верит в мое рвение, и я постараюсь его не разочаровать.
Девушка вперила многозначительный взгляд в лицо Милы и с ударением добавила:
— Очень постараюсь.
В этот момент распахнулись двери Светозариума, и чей-то голос громогласно объявил:
— Предварительное слушание по делу Милы Рудик объявляется открытым! Прошу всех, привлеченных к делу, занять свои места в зале!
Злата, резко отвернувшись от Милы с Платиной, решительно вошла в зал суда. Рядом с Милой раздался тяжелый вздох.
— По крайней мере, — взвешенно заметила Платина, — твой Обвинитель не превосходит опытом твоего Защитника. Это может оказаться нам на руку.
Задумчиво глядя вслед Злате, Мила медленно покачала головой.
— Не думаю.
Злата Соболь была влюблена в Гарика, из-за чего испытывала к Миле сильнейшую неприязнь, которую даже не пыталась скрывать. Она наверняка считала, что Гарик должен был достаться ей, а Мила перешла ей дорогу.