Мила кашлянула, скрывая неловкость.
— Да… пожалуй, мне не стоит пытаться.
Капустин согласно покивал.
— Ну что, продолжим? — предложил он. — Твоя очередь…
К концу урока учебная аудитория напоминала одновременно поле боя после сражения, пепелище, мусорную свалку и прическу Тараса Мотыля — «взрыв на макаронной фабрике». Яшка Берман умудрился подпалить волосы своему сопернику из белорогих. Причем сделал он это, используя Водные чары. Анфиса Лютик, по-видимому, так же как и Капустин, прибегла к зоочарам, потому что голова Белки была щедро удобрена птичьим пометом. Белка вежливо улыбалась Анфисе и с яростью косила глазами на Лапшина — на ее лице ясно читалось, что при первом же подходящем случае она обязательно выскажет ему все, что думает о его просьбах. Сам Ромка развлекался вовсю и к концу урока выглядел так, как будто все это время не сражался, а попивал чай в кресле у камина в гостиной Львиного зева: ни царапины, ни пылинки, ни сбившегося дыхания. Зато его соперник Тарас Мотыль имел такой вид, будто его сначала прокрутили в стиральной машине, а потом пропустили через мясорубку: он был взмыленный, еле дышал и прилагал героические усилия, чтобы устоять на подгибающихся ногах.
Когда закончилась пара, меченосцы и белорогие потянулись к выходу из кабинета. К Миле подошел профессор Безродный.
— Ну что, Мила, боевая магия не разочаровала? — спросил он.
— Нет, что вы! Было здорово! — отозвалась она.
— Рад это слышать. Твои слова внушают надежду, что в ближайшее время я не останусь без работы, — улыбнулся профессор и добавил: — Я наблюдал за тобой. У тебя великолепная реакция, но, пожалуй, научиться отличать ужей от ядовитых змей все-таки не помешает.
— Не помешает, — кивнула Мила, пряча сконфуженную улыбку.
— Ты не говорила, что знаешь нового учителя, — возмутился Ромка, когда они направлялись на урок музыкальных инструментов.
— Случая не было, — ответила Мила. — Я же тебе рассказывала, что Акулина купила дом в Плутихе…
— Ну?
— Профессор Безродный тоже там поселился. Мы с ним теперь соседи. Правда, его дом на другом конце Плутихи, но деревня такая маленькая, что там все друг другу соседи. Кажется, они с Акулиной подружились. Она говорит, что в боевой магии ему нет равных.
— Да? А по его виду не скажешь, что он так крут, — недоверчиво заметил Ромка.
— А ты по одежде судишь? — усмехнулась Мила.
— Ну-у-у…
— Он, между прочим, видел, как ты мне помог со змеей. Но не стал придираться.
Ромка восхищенно качнул головой.
— Уважаю.
На уроке магических музыкальных инструментов Ромка десять раз пожалел, что им не поставили три урока боевой магии подряд. Почти час слушать Веселящее Соло на тромбоне в исполнении профессора Лирохвоста было для него адской пыткой. Белка же совершенно искренне утверждала, что тромбон — это и правда очень весело.
Последней парой у меченосцев была тайнопись. «Ваша газболтанность меня негвигует!» — кричал профессор Чёрк и хватался за голову. К концу первого учебного дня меченосцы были совершенно не в состоянии сосредоточиться на учебе и, не умолкая, обсуждали, как провели каникулы. К сожалению учителя криптографии, он не умел пригвождать учеников взглядом, как Альбина или Поллукс Лучезарный. Не умел играть на тромбоне, как профессор Лирохвост, вынуждая его слушать, потому что, когда играет тромбон, больше все равно ничего не услышишь. И увлечь занятием, как это делал профессор Безродный, он тоже не мог. В итоге изучение новой темы было отложено на следующий урок, и профессор Чёрк, картаво бранясь, отпустил меченосцев за полчаса до конца пары. На этом первый учебный день закончился.
Мила видела себя со стороны и одновременно была собой, как бывает только во сне, поэтому и осознавала, что спит.
По камням шла босыми ногами худенькая рыжеволосая девушка в белом платье, подол которого всего на пару сантиметров не доставал до колен. Мила удивилась: неужели она выглядит такой взрослой?! Покрой платья был совсем простым, но тем не менее оно было красивым, наверное, из-за ослепительной снежной белизны.
По голым коленям скользнул легкий единичный порыв ветра — и больше никакого движения. Мила шла вперед — всюду были камни, но ступни босых ног не ощущали ни холода, ни боли, когда острые каменные выступы впивались в кожу.