Ее немного пугала нереальная тишина этого места — звуки словно были мертвы здесь. Мила не слышала даже своих шагов или шороха ткани белого платья.
Сначала камень был только под ногами. Потом вокруг Милы, словно материализовавшись из воздуха, выросли полуразрушенные каменные стены. Она шла безлюдными коридорами, недоумевая, почему вокруг нет ни души, когда перед ней возникла высокая каменная арка. Не задумываясь, Мила шагнула под эту арку, и в тот же миг сон переменился.
Теперь она стояла посреди Главного холла Думгрота, при этом на ней почему-то была вовсе не школьная форма, а все то же белое платье. Чужеродная тишина безлюдной каменной местности сменилась оживленным говором. Вокруг было привычное для Думгрота столпотворение — разговоры, смех, топот. А прямо перед ней стоял Гарик — совсем рядом. Он смотрел на нее и улыбался — одними уголками рта. Сначала Мила хотела убежать, но потом подумала: это ведь всего лишь сон, а значит, сейчас все не по-настоящему и ничего страшного не случится, если она немножко постоит рядом с Гариком, Мила ощущала, что все вокруг смотрят на них, но ее это почему-то не волновало. Все ее внимание было целиком и полностью сосредоточено на высоком синеглазом парне, стоящем перед ней. Он по-прежнему улыбался ей, и от этой улыбки Мила вдруг почувствовала себя очень смелой — ей хотелось сделать что-нибудь дерзкое и неожиданное. Тогда она потянулась к Гарику, приподнялась на носочках и на виду у всех… поцеловала его. И в тот же миг проснулась.
В комнате было тихо — почти так же тихо, как в ее сне, когда она бродила меж камней. На соседней кровати, свернувшись калачиком, крепко спала Белка. Ее одеяло сползло, и теперь его край лежал на полу. По другую сторону Белкиной кровати так же крепко спали Анжела и Кристина.
Приподнявшись на постели, Мила мгновенно вспомнила, что произошло в ее сновидении прямо перед пробуждением. Она поцеловала Гарика! На виду у всего Думгрота!!!
Мила тихо простонала: мало того, что она сталкивается с ним в школе, так теперь он еще и снится ей! Ну и как в таких условиях она может заставить себя выкинуть его из головы?! Это вообще возможно?
Мила была настолько взбудоражена, что ясно понимала — сейчас ей не уснуть. Тихо, чтобы не разбудить мерно сопящую Белку, она откинула одеяло и встала с постели. Подошла к окну и, чувствуя, что ее лицо пылает, как при высокой температуре, прислонилась горячим лбом к прохладному оконному стеклу.
Сквозь цветные витражи она видела неполную луну, освещающую своим холодным, голубоватым светом верхушки троллинбургских тополей. Мила попыталась представить себе тихие и безлюдные улицы ночного города: одиноко дремлющих на Главной площади Трех Чародеев, освещенные приглушенным светом фонарей витрины магазинов, едва заметно колышущиеся от легкого ночного ветерка ветви каштанов возле гостиницы «Перевернутая ступа».
Картины в ее воображении сменяли одна другую, и скоро Мила почувствовала, что лицо больше не пылает, а по лбу, который несколько мгновений назад был горячим, словно растекалась легкая прохлада.
Мила уже было приняла решение вернуться в постель, как вдруг что-то ее насторожило. Ей понадобилось всего две секунды, чтобы понять причину возникшего беспокойства. Она хорошо знала это ощущение, пробуждающее в ней Аримаспу, хранителя будущего, умеющего видеть то, чего не видят другие. У нее началось видение.
Прохлада, мгновенье назад остудившая ее лоб, сменилась ледяным холодом, а витражные окна с изображениями красных львов превратились в стену льда: прозрачного, кристально-белого со светло-голубыми переливами. Казалось, что лед возник всюду, он словно поглотил все тело Милы, при этом ей не было холодно, только лоб по-прежнему был словно охвачен зимней стужей.
Сквозь стену льда впереди Мила вдруг увидела очертания города: в небо, словно громадные колья, тянулись многочисленные башни, ровные и прямые, не имеющие ни изгибов, ни округлостей. За ледяной завесой они показались Миле абсолютно черными. Или, может быть, и были черными в действительности — она не знала. Словно зачарованная она смотрела на этот черный город, отделенный от нее толщей льда, и почти не дышала.
Внезапно лед вокруг Милы сверкнул, почти ослепляя яркой белой вспышкой. Мила жадно втянула в легкие воздух, резко отпрянула назад и… широко распахнутыми глазами уставилась на красных львов, словно танцующих в лунном свете на витражном окне. Видение ушло.
Какое-то время Мила не могла шевельнуться, продолжая стоять возле окна и смотреть прямо перед собой отсутствующим взглядом. Потом стряхнула с себя оцепенение и вернулась в кровать. Забравшись под одеяло, она оживила в своем воображении черный город, который только что показало ей Северное Око. Никогда прежде она не видела этого места — и не могла видеть. В нем было что-то неправильное, неестественное — нечто противоречащее всем ее представлениям о реальности. Мила помнила, что ее видения всегда показывали то, с чем ей предстояло встретиться наяву. Но сейчас она была абсолютно уверена, что ничего похожего на черный город с башнями-кольями наяву просто не существует. Так что же сейчас показало ей Северное Око?