Он посмотрел на племянника теплым взглядом.
— Я всегда любил тебя, как своего сына, и меньше всего мне бы хотелось, чтобы ты чувствовал себя виноватым, мой мальчик.
Брови Бледо вытянулись домиком. Он вдруг заметил устремленный на него взгляд Милы, смутился и опустил глаза на пустую чашку, которую до сих пор продолжал зачем-то держать в руках.
— Не знаю, зачем я рассказал вам эту историю, синьорина, — вдруг произнес Буффонади, обращаясь уже к Миле; его лицо лишь на миг приняло растерянное и одновременно печальное выражение. — Наверное, мне просто хотелось еще раз вспомнить о Софии.
Мила молчала — она все еще находилась под действием рассказа и просто не знала, что сказать.
Массимо Буффонади указал рукой на тетрадь, лежащую в центре стола.
— После смерти Тераса я получил от него письмо. Вероятно, все было устроено так, чтобы письмо было отправлено, когда о его смерти станет известно официально. В этом письме было сказано, что он вручает мне на хранение свой дневник. Далее следовало предупреждение: «Его сможет открыть только один человек — мой сын. Если это сделает кто-то другой, дневник тотчас воспламенится. Только Бледо сможет снять с дневника чары неприкасаемости». Больше никаких пояснений Терас в письме не давал, но было ясно, что по каким-то причинам он считает, что его дневник представляет некую ценность. В письме Терас просил, чтобы я вручил дневник его сыну, когда ему исполнится восемнадцать лет. Сам дневник обнаружился среди вещей Тераса.
Итальянец какое-то время хмуро молчал и наконец добавил:
— Терас был найден мертвым в крохотной квартирке Внешнего мира, где жил под вымышленным именем. Его убийцу так и не нашли. Предполагали, что его могли убить из мести те, чьих родных он выдал Гильдии до ее краха. Возможно, так и было. Боюсь, достоверно нам этого никогда не узнать.
Мила смотрела на дневник Тераса, не скрывая своего интереса. Ее мысли довольно хаотично перескакивали с одного вопроса на другой. О чем писал в своем дневнике Терас? Раз он принял меры, чтобы никто, кроме Бледо, не смог открыть дневник, значит, считал его содержимое действительно важным. Связаны ли записи в этой тетради с Гильдией? Или они касаются чего-то другого? Если в дневнике есть упоминания о Гильдии, то возможно ли, что они как-то касаются ее основателя — Даниила Кровина, человека, который был прадедом Милы?
Она отвела взгляд от дневника и посмотрела на Массимо Буффонади.
— Вы хотели встретиться со мной, — вспомнила Мила. — Это связано с дневником?
Итальянец ответил не сразу. Долгим взглядом он посмотрел на племянника. Бледо, казалось, нервничал.
— На самом деле, — наконец сказал Буффонади, — вовсе не я хотел встретиться с вами.
Мила с удивлением повернулась к Бледо. Тот, не отвечая на ее взгляд, сделал глубокий вздох.
— Это… я хотел, чтобы ты п-пришла, Мила, — сказал он.
В первый момент она была озадачена, но, припомнив содержание письма, которое написал ей Бледо, тотчас же осознала — а ведь там и правда не было сказано, что Массимо Буффонади хочет увидеться с ней. Напротив, Бледо считал, что ей нужно встретиться с его дядей. Остальное Мила додумала сама.
— Зачем? — спросила она его.
Бледо сделал глубокий вздох. Мила решила, что он таким образом пытается расслабиться и успокоиться, чтобы меньше заикаться.
— П-почти все записи в дневнике отца, — сказал он, — касаются одного человека. Ты его знаешь. Его имя Игнатий Ворант. Но в дневнике отец чаще всего н-называет его Лукоем.
Мила почувствовала, как при этих словах внутри нее прокатилась горячая волна беспокойства, а дыхание непроизвольно участилось.
— Терас Квит писал в своем дневнике о Многолике? — севшим от неожиданности голосом уточнила она.
Бледо кивнул.
— И т-тогда я решил, что должен отдать этот дневник тебе, — сказал он.
— Но ведь, — испытующе посмотрела на него Мила, — этот дневник тебе завещал отец. Разве ты не хочешь оставить его себе?
Бледо смутился и отвернул лицо.
— Мне… мне он не нужен.
Мила не стала больше задавать вопросов. Бледо всю жизнь стыдился своего отца, а отдавая дневник, он как будто отказывался иметь что-то общее с прошлым Тераса.
— Отец писал, что считает Лукоя своим г-главным врагом, — продолжал тем временем Бледо, словно спеша избавиться от неловкости, вызванной собственными словами. — Я знаю, что этот ч-человек и твой враг тоже. Если записи отца помогут тебе защититься от него, я буду рад, что смог т-тебе помочь.
Мила невольно округлила глаза, полностью осознав смысл сказанного.