На секунду прикрыв глаза, Мила вздохнула и встала из-за стола.
— Загляну домой — Шалопая покормить надо.
— Компанию составить? — спросил Ромка.
— Нет, я быстро.
Ей не обязательно было услышать это от Белки — Мила и без того весь день ощущала на себе взгляд Лютова. Он смотрел на нее подолгу, без какого-либо выражения, как будто просто от скуки. Она никак не могла понять, чем заслужила честь стать объектом его пристального внимания. Если ему от нечего делать обязательно нужно было на кого-нибудь пялиться, то почему это должна быть именно она? Или Лютов таким образом пытался взять Милу на измор? Новый способ ее донимать?
Выйдя за ворота, Мила направилась по улице вверх. В этот раз она была уверена, что дома никого, кроме Шалопая, нет. Перед тем как уйти со свадьбы, она видела Акулину и Гурия, которые сидели за столом с остальными гостями. Кажется, они оба весело проводили время.
Шум свадебного гуляния преследовал Милу до поворота, но стоило ей завернуть за угол, как музыка и смех смолкли, словно тишина, исходящая от леса вокруг Плутихи, приняла ее под свои невидимые крылья.
Смеркалось. Солнце едва исчезло за горизонтом, а на небе, стремительно наливающемся синевой, уже была видна неполная луна. Чуть в стороне от нее, как небесный маяк, пульсировала сиянием первая вечерняя звезда — Венера. Других звезд еще не было видно.
Прислушиваясь к шуму свадьбы, который сейчас казался совсем слабым и словно приглушенным, Мила со вздохом призналась себе, что сбежала вовсе не из-за пристального внимания Лютова, каким бы раздражающим оно для нее ни было. Она просто не могла долго находиться там, где всем так весело, потому что сама она, кажется, разучилась веселиться.
Мила смотрела вокруг и видела улыбающиеся лица. Слышала оживленные голоса и смех. А перед глазами у нее почему-то все отчетливее возникало воспоминание о похоронах. Она пыталась отогнать его, заставляя себя смотреть, как танцуют новобрачные — медленно, словно кто-то наложил на них сонные чары. Всматривалась в лица Фреди и Платины — они улыбались друг другу, и в этих улыбках было что-то настолько личное, что Мила смущенно отводила взгляд… И воспоминание о похоронах снова вставало перед глазами, словно всплывало на поверхность ее сознания. Вот почему она сбежала.
Похороны… Это было весной, в апреле…
Тело ее отца похоронили на Троллинбургском кладбище под чужим именем. Для всех теперь это была могила Игнатия Воранта, известного как Лукой Многолик. Лишь немногие знали, что на самом деле человек, которого положили в эту могилу, даже не был магом, но доказать это, по словам Велемира, было довольно трудно.
Установленное на могилу надгробие, на фоне всех остальных вокруг, без фотографии выглядело сиротливо, и Мила пожалела, что не подумала об этом раньше. Ведь у нее было фото отца, она могла сделать копию для надгробной плиты заранее, просто не догадалась.
День похорон выдался солнечным и безветренным. На деревьях, растущих вокруг могил, уже зеленела первая листва. Кое-где расцвели розовыми и сиреневыми цветами кем-то заботливо посаженные кустарники. Мила долго смотрела на могилу отца. Она была растеряна.
— Ты как? — спросила подошедшая сзади Акулина.
Мила, не оборачиваясь, ответила:
— Не знаю, что я сейчас чувствую. В эту могилу сегодня опустили тело моего отца, но ведь на самом деле он умер восемнадцать лет назад. То есть… его душа ушла из этого мира восемнадцать лет назад… А его тело… — Мила с силой сжала веки и какое-то время стояла зажмурившись, потом медленно покачала головой. — Я не понимаю, кого я сейчас хороню. В голове все перемешалось.
Акулина рядом тяжело вздохнула, но ничего не сказала. Мила была уверена, что она понимает ее. Ведь Акулине была известна правда, которую не знал почти никто: на протяжении семнадцати лет Лукой Многолик жил в чужом теле. Каким-то таинственным образом, когда он был заперт в подвалах Гильдии, ему удалось обменяться телом с другим узником. Этим узником был отец Милы — он был простым человеком, поэтому пропитанное магией тело Многолика отторгло вселившуюся в него душу. В тот день отец Милы умер. И только теперь, восемнадцать лет спустя, он наконец был похоронен.
Мила открыла глаза.
— Я так хотела найти могилу Асидоры, — тихо сказала она. — Я только сейчас поняла, что просто искала доказательства того, что у меня была семья.
Легкий порыв ветра колыхнул листву на ближайших деревьях. Акулина по-прежнему молчала и слушала.
— А теперь я стою возле могилы моего отца, — продолжала Мила, — но ничего не изменилось. Никакой связи с семьей я не чувствую. Как будто я появилась ниоткуда. Наверное, это потому, что меня в жизни ни с кем не связывали кровные узы. Бабушка и тот человек… они не в счет. Как я могу считать их своей семьей? Она всегда относилась ко мне, как к чужой, а он… больше всего на свете он хотел от меня избавиться.