Хорошо, что мы — единое целое, хорошо, что чувствуем друг друга, в противном случае давно бы уже повернули назад, а так — нет, так мы лезем и лезем. Пот разъедает глаза, форма уже насквозь мокрая, но я упрямо карабкаюсь вверх. Ну и что, что всё здесь взято из фильмов и ни разу не реально? Убить нас могут вполне по-настоящему, поэтому нам нужно убить их. Просто убить, и всё.
— Смотри, как расположились, — хмыкает Сергей. — Сейчас бы…
— Из рогатки можно попробовать достать, — вглядевшись, предлагаю я. — Помнишь «мобилизационный миномет»?
Старая история тридцатых годов — какой-то деятель предложил мины из рогатки класть. Это, конечно, было очень смешно, потому рассказывается как анекдот который десяток лет. Но тут из рогатки вряд ли, а вот пращой… надеюсь только, что Серёжа умеет. Жених кивает, но замирает, рассматривая у себя в руках уже не трехлинейку и не ППС, а вполне привычный калаш. Я замечаю, что его форма переменила цвет, оглядываю себя — похоже, мы сменили эпоху, оказавшись в совсем других горах.
Интересно, нас вообще по всем войнам из нашей памяти протащить собираются? Или не только по войнам? Серёжа, по-моему, только воевать умеет, а я?
— Готовьтесь к смерти! — орёт нечто, появившееся перед нами.
— Это что за уежище? — громко интересуюсь я, проверяя остаток патронов.
— Я — Кощей Бессмертный! — встав в позу, сообщает уежище.
— А что нам известно о Кощее Бессмертном? — деловито спрашивает Серёжа, вставляя гранату в подствольник.
— Ну-у-у-у… Смерть Кощеева в яйце… — что-то вспоминается мне из фольклора.
— Понял, — кивает жених, затем делает шаг, вбивая свой сапог именно в междуножие уежища, которому этот маневр не нравится.
Кощей ойкает и падает, выронив свой зазубренный меч и сворачиваясь в позу эмбриона. Тут я вспоминаю что-то о зайце в утке, которая в шоке, и уже хочу это рассказать жениху, когда уежище с хлопком исчезает. Видимо, это яйцо тоже содержит смерть, ну или с нами не хотят связываться.
— Интересно, — сообщает мне Серёжа. — Война закончилась, начались сказки, хотя в детстве я другие слышал.
— Серёженька, я вот о чём подумала, — начинаю я, глядя на то место, где только что злодей лежал. — Нам по десять лет. А чего это нас отдачей не носит, как лист по ветру?
— Потому что это всё иллюзия, — объясняет он мне. — Ненастоящее. Поэтому получивший по тестикулам Кощей исчез, а не взъярился, понимаешь?
— Ага… — киваю я. — Есть хочется и спать, а у нас тут русские народные сказки.
— Поесть? Да легко, — хмыкает жених. — Вон видишь, печь стоит? Можем пирожков напечь.
— Пирожки — это правильно, — радуюсь я, увидев заодно и вполне так подоспевшее тесто.
Ни о чём печь не спрашивая, занимаюсь готовкой. Потому что волшебная она или нет, я не в курсе, а кушать хочется. В процессе этого дела даже не замечаю, как сверху прилетает Змей Горыныч, чудом не получивший гранату в одно из рыл. Видимо, его этот факт и самого удивляет, поэтому он некоторое время молчит, позволяя мне поставить пироги в печь.
— Дети, — фальцетом произносит левая голова. — Вкусные?
— Несъедобные, — отвечает ему Серёжа.
— Раскрой глаза, — комментирует правая. — Это воины, ещё и истинные. Ну их на хрен, потом опять от богатырей огребём.
— Сейчас пироги подоспеют, все вместе и поедим, — вношу я своё предложение.
— Ты не боишься? — спрашивает меня средняя голова, опускаясь на шее пониже и с интересом разглядывая.
— Не-а, — качаю я головой. — Если что, тебя Серёжа нашинкует.
— Как есть царевна, — вздыхает правая. — Ничего не боится и верит в жениха.
Змей Горыныч задумывается, печка голосом сообщает, что пироги готовы, за что я её вежливо благодарю. При этом еды оказывается как-то очень много, поэтому хватает и Серёже, и мне, и Змею, несколько удивлённому тем, что его не боятся, не пугаются, не пытаются нашинковать, а угощают. Поев, мы отправляемся дальше. Серёжа при этом задумчив.
Я тоже задумываюсь, потому что напугать нас, заставить повернуть обратно такими способами просто невозможно. Война нам привычна, гражданской жизни мы не знаем, а сказки… Понятно, что со сказками. Кощею всандалить, Горыныча покормить, кто там ещё? Людоед? Мы с Серёжей таких видели, что людоед по сравнению с ними — лапочка. Разве что инопланетяне ещё, но о них я, например, только «Чужого» смотрела, а там надо просто стрелять. От войны ничем не отличается, так что разницы-то. Моральными вещами можно озадачить, по-моему…
— О, яблонька, — вижу я дерево, что-то о нём вспоминая. — Серёж, яблочко хочешь?
— Давай, — кивает он, останавливаясь. — А то ей вишь, как тяжело? И нам витамины.