— Кто это? — тихо спрашиваю я.
— Подмена это, царевна, — сообщает мне Яга, двинувшись дальше по коридору. — Подмена и попытка что-то скрыть… А то и царство, значит, под себя подмять.
Я не очень понимаю, о чём она говорит, даже, скорее, совсем не понимаю, поэтому просто следую за ней, пытаясь сообразить, что вообще вокруг происходит. Я осознаю, что всё не настолько просто, как мне казалось, и как бы это не означало, что нас ждёт продолжение приключений. Но я доверяю Яге, да и не зависит от меня совершенно ничего, поэтому следую за женщиной.
— Тебя подменили девчушкой этой, Несмеяной, — объясняет Яга, не останавливаясь. — На деле её не существовало, она лишь концентрация детских страданий, что подпитывала иллюзию. Как Варвара в царской личине оказалась, мы потом узнаем ещё, а вот где твои родные…
Хочу плакать. У меня скоро истерика будет такими темпами, потому что сил уже никаких нет. Не понимаю я происходящего, отчего мне горше во много раз.
— Ага! — удовлетворённо произносит Яга, входя в какую-то комнату.
На большой кровати лежат двое — мужчина и женщина. Я вглядываюсь в их лица, совершенно не узнавая обоих, но Ягу это, видимо, не беспокоит. Она трижды бьёт в ладоши, в комнате вдруг поднимается ветер, закручивая невесть откуда взявшиеся листы бумаги, а двое лежащих преображаются.
— Мама! Мамочка! — кричу я, бросаясь к спящей женщине и обнимая её. — Мама! Проснись, мамочка!
— Не всё так просто, царевна, — качает головой легендарная наша. — Тут другой подход нужен.
— Мамочка… — заливаю я слезами никак на это не реагирующую царицу.
Я будто действительно становлюсь десятилетней не только внешне, но и внутренне, растеряв весь свой опыт и знания. Обнимаю мамочку, желаю растормошить и плачу навзрыд. Никто и не пытается меня от неё оторвать или что-то сделать, в комнате будто бы и нет больше никого — только она и я. И я всем сердцем, всей душой своей зову её, зову изо всех сил. Перед моими глазами уже темно, руки немеют, но я вкладываю всю свою душу в этот зов, а затем, кажется, теряю сознание.
— Мила! Очнись, родная! — просит меня Серёжин голос.
Я открываю глаза, ещё не понимая, что происходит вокруг. На кровати всё так же лежат двое, я лежу в Серёжиных руках, но не могу и пошевелиться — слабость сильная у меня. Я понимаю, что мамочка в каком-то варианте летаргии, но просто не знаю, что нужно делать. Я не хочу её терять! Не хочу! Ни за что! Ну помогите же хоть кто-нибудь!
— По правилам, — произносит Яга, — нужно вам идти за яблочками чудесными, чтобы разбудить родных.
— Приключения продолжаются, — тяжело вздыхает Серёжа. — Выдержит ли Мила?
— Ну, так то по правилам, — говорит легендарная наша. — Но есть и другой путь, здоровье на здоровье обменять.
— Это как? — не понимает мой жених.
— Милалика пожертвует частью своего здоровья, — объясняет Яга. — Ну, скажем, ходить не сможет или руки отнимутся, а царица взамен проснётся. И если любовь её сильна, а твоё терпение велико, то вернётся способность ходить к девочке твоей.
— Я её никогда не брошу, — произносит Серёжа. — А мать не оттолкнёт, если она настоящая мать. Я верю в это, так что…
— Что, любимый? — спрашиваю я его, потому что ничего не понимаю.
— Яга предлагает паралич твоих нижних или верхних конечностей в обмен на маму, — объясняет мне мой самый любимый.
Я задумываюсь. В сказках, по-моему, такого не было, но я понимаю, что именно происходит, ведь Яга — нечисть. Она меня проверила, Серёжу тоже, и теперь хочет проверить мамочку, не оттолкнёт ли та… калеку. Папа — я и не знаю, а вот мамочка, я верю, будет любить меня такой, какой стану. Вижу, что Яга ждёт моего решения, и вздыхаю. Я ведь просто тяну время, потому что сразу же решилась.
И открываю рот, чтобы озвучить своё решение.
Рук своих я не чувствую, но мне это сейчас и неважно. Меня мамочка обнимает, она зацеловывает моё лицо, прижимает меня к себе изо всех сил. А руки… Руки выбрала Яга, сказав, что мне нужно научиться не всегда быть сильной, потому что я — девочка. Так себе обоснование, но я выбрала, и в тот самый момент, когда мои руки бессильно повисли, более не ощущаясь, на меня налетает мамочка.
— Милалика! Живая! Доченька родная, — она зацеловывает меня, а я чувствую подступающий страх — что будет, когда она узнает? — Вернулась, цветочек мой!
— Что произошло? — раздаётся почти забытый мною голос отца.
— Дочь твою замучили, — объясняет ему Яга. — А вас усыпили да подменили.