— Экзамен — это проверка знаний, — объясняю я, опираясь на Серёжу. — Отдельно — теоретические знания, отдельно — практические навыки, как в школе.
— Доченька, — мягко улыбается мама, — но в школе в конце только практические навыки проверяются.
— Всех практических навыков не проверишь, — качаю я головой. — Человек должен не только знать как, но и понимать почему. Разве здесь это не так?
— Нет, маленькая, — качает она головой. — Ты приходишь на экзамен и оказываешься в совмещённой реальности с задачей выжить.
— А если нет? — тихо спрашиваю я, уже понимая, что убивают тут вряд ли.
— Тогда приходишь через год, — вздыхает мамочка. — Никто не умирает, но приятного тоже мало.
— Ну, лекарей мы убивать не будем, — произношу я. — Они будут заходить в комнату, брать в руки палочку, тыкать ею в правильный вариант. Ответил неправильно — не лекарь.
Маму такой вариант заинтересовывает. Даже очень, насколько я вижу, поэтому остальных лекарей приказано не отпускать, а ко мне вызывается писарь. Теперь надо вспоминать курс медицины и формулировать вопросы — от начал до максимума того, что я помню. Но с поправкой на колдовство и ведовство. Значит, мне нужен эксперт по этому делу, который может сказать, что возможно, а что — совсем нет.
— Мамочка, а где бы взять эксперта по ведовству и колдовству? — интересуюсь я.
— Ну, на это и я сгожусь, — отвечает мне мама, усаживаясь рядом со мной.
Я киваю и начинаю диктовать, припоминая, как нам на лекциях рассказывали, ну и что на экзаменах было, конечно. Серёжа же берёт лист бумаги и, подумав, начинает что-то записывать. Я заглядываю в его лист, читаю и начинаю улыбаться. У стражи нашей тоже будет развлечение. Серёжа же из «мышек», охраной он не занимался, а как раз наоборот, поэтому точно должен разбираться.
— А потом и генералов по стратегии экзаменовать будем? — хихикаю я, заставляя Серёжу задуматься. Мысль ему откровенно нравится, я вижу. Но сначала позанимаемся своими развлечениями.
К каждому вопросу нужно четыре варианта ответов, а сами вопросы должны быть проверены временем. От лечения головной боли до реабилитации. Мамочка подтверждает — ничего не сделаешь с реабилитацией, то есть всё, как у нас — время, гимнастика… Вопросы диагностики, потому что и «острый живот» тут бывает, и пиелонефрит тоже. Хотя лечат их и без операций, но сначала-то нужно понять, что именно лечить!
Насколько я видела, основных проблем у здешних лекарей две: самомнение и непонимание. То есть отсутствие знаний — меньшая из них. Основная же — нежелание изучать новое, цепляние за «все так лечили» и тому подобное. Теперь вопрос: а не позвать ли и знахарей обоих полов? Оказывается, есть здесь и такие, но мамочка советует сначала с лекарями — что нашими, что заморскими — разобраться, а потом уже пойти дальше реформировать систему медицинского обеспечения.
— Так… А тем, кто сдаст… — я задумываюсь. — Те будут говорить лично со мной, а там посмотрим, какие они лекари.
— А кто не сдаст? — интересуется мамочка.
— По попе, — шутит Серёжа, но маме эта мысль неожиданно нравится. Поэтому решение получает силу закона.
Вот этого я не ожидала, но лучше действительно по этому месту, чем каждому верхнюю голову рубить. А так получит плетей, лишится лекарского звания с запретом заниматься лекарским делом, пока не научится, значит… Ну и потом посмотрим… По-моему, отличное решение!
Глава восемнадцатая
Докторов у нас нет… Кажется, я повторяюсь. Стоит стража, чуть поодаль палач точит топор. Нет, казнить их никто не будет, но мамочка сказала, что так надо для антуража, а папочка только посмеялся, разрешив развлекаться так, как нам нравится. Мне особо не нравится, но я бы хотела быть хоть как-то уверенной в том, кто меня щупает, потому что вырасту я, а ну как рожать соберусь? Ну так вот, врач нужен обязательно, особенно такой, который сможет меня успокоить, а не которого я потом упокою.
Итак, стоит будка. А как иначе назвать маленькую избу, в которую входит «лекарь»? Входит он туда, а там видит лишь камень с дырками, палочку и лист с вопросами. Прикладывает камень к вопросу — и текут секунды на ответ. Один неправильный ответ — и вмиг оказывается перед палачом. Всё быстро, всё чётко, ещё и палач свою работу любит. Крики того, кому не повезло, очередь отлично слышит, что добавляет им нервозности.
Серёжа кормит меня орешками, я разглядываю очередь, ну и избу, потому что одна стена у неё прозрачная. Очень интересное зрелище, кстати. Трое попытались сбежать, даже не испытывая судьбу. Нет, ну сбежали, конечно, мы ж не звери — с колдовским штампом на лбу. Штамп говорит всем заинтересованным, что перед ними самозванец, а вот самому ему он и не виден. Жестоко? Не думаю, ибо альтернатива — отрубание головы, тут так принято. Вот выучится, сдаст экзамен, и уберётся этот штампик, а отрубленную голову обратно не пришьёшь. Так что царевна Милалика — вообще образец милосердия.