Она открыла окно. С улицы повеяло сырой прохладой, запахло дымом от мокрых дров.
Казутт лежал на кровати, подложив под голову левый локоть. Правая рука свисала на пол, а изо рта протянулась струйка слюны.
Соня, преодолев отвращение, коснулась рукой его плеча.
— Господин Казутт! Вы в порядке?
Он не шевелился. Соня потрясла его за плечо.
— Алё! Просыпайтесь!
Казутт открыл налитые кровью и пустые глаза и вновь закрыл их.
Соня пришла, чтобы потребовать от него прямого ответа, был ли он посвящен в план Рето Баццеля и знал ли, кто завершил его реализацию.
Она выглянула в окно. Во дворе стоял какой-то мужчина и смотрел наверх. Увидев Соню, он продолжил свое занятие и принялся нагружать в тележку сложенные в штабель дрова.
Она захлопнула окно, а уходя, закрыла за собой обе двери. Ну, что ж, во всяком случае, ее подозрение, что это сам Казутт перевернул распятие, было окончательно развеяно.
Облака, словно клочья парусов больших кораблей, неслись над лесистым склоном противоположной стороны долины. Вечер еще не наступил, а в гостиных и кухнях старых домов уже горел свет. Не успела Соня выйти на улицу, как дождь забарабанил ей по плечам, словно все это время подкарауливал ее.
У крыльца одного из многоквартирных домов ее окликнула какая-то женщина. Это была Ладина, мать больного ребенка. Соня поддалась на ее уговоры переждать дождь у нее дома.
Они прошли в комнату, обшитую светлым кедром, и Соня села на угловую скамью. Ладина убрала лежавшее перед ней на столе вязанье. В кровати на колесиках спал ее сын.
— Обычно в это время я с ним делаю процедуры. А сегодня, благодаря тебе, пусть лучше поспит.
Ладина принесла кофе, достала из резного шкафчика бисквитное печенье и тоже села к столу.
— Она сказала, что он никогда не научится по-настоящему ходить, если мы бросим лечение.
— Ах, не слушай ты эту старую ведьму! — отмахнулась Соня.
Ладина испуганно посмотрела на нее.
— Ты веришь в ведьм?
— Конечно, нет.
— А я верю.
Ладина помолчала немного и продолжила:
— Она перед каждым сеансом молилась с нами за успех лечения. Правда, она всегда читала какие-то молитвы, которых я не знаю. И во время сеанса она тоже иногда что-то бормотала. Заклинания, что ли. Кристоф плакал не только от боли, а еще и от страха. Он ее боится.
— Я думаю, она член какой-нибудь секты.
— Ведьмы — это тоже секта.
Кофе был слишком горячим. Соня поставила чашку на стол.
— У нас в отеле происходят странные вещи.
— Знаю. В такой маленькой деревне, как наша, новости разлетаются быстро.
— Мы думали, что все это проделки Рето Баццеля. Но теперь его нет, а все продолжается.
Ладина ничего не ответила. Ее молчание показалось Соне многозначительным.
— Ты знаешь легенду о Миланском черте?
— А что там в ней говорится?
— Молодая девушка продает душу дьяволу, но отдать она ее должна, лишь когда исполнятся семь знамений.
— Каких знамений?
— Как раз тех самых, что исполнились здесь в последние дни: в воде вспыхнуло пламя, птица стала рыбой, зверь превратился в человека, крест повернулся на юг…
— Нет, не знаю.
— Сегодня крест в библиотеке висел в перевернутом виде. Фрау Феликс первая заметила это и не могла прийти в себя от ужаса. Если бы она была ведьмой, то это должно было бы обрадовать ее.
— А может, она просто притворялась, а крест сама же и перевернула. — Ладина обмакнула печенье в кофе и поднесла его ко рту. — Петерс тут многим насолила.
Кусок размоченного печенья отломился и упал на вышитую скатерть. Она молча ушла в кухню, принесла тряпку, рулон бумажных полотенец и миску с мыльным раствором и невозмутимо принялась замывать скатерть, не обращая никакого внимания на гостью.
— Кому же она еще насолила? — спросила Соня.
Ладина подняла скатерть и подложила под мокрое пятно сложенное вчетверо бумажное полотенце.
— Я никого не хочу подозревать.
— Кто еще, кроме Баццелей, имел виды на «Гамандер»?
Ладина отнесла миску, тряпку и полотенца на кухню и, вернувшись, ответила:
— Он на такое не способен.
— Кто?
— Педер. Педер Беццола, повар из «Горного козла». Он порядочный человек.
— А что за интерес у него был к «Гамандеру»?
— Он ему принадлежал.
Соня поставила чашку, уже поднесенную к губам, обратно на стол.
— Педер Беццола прежний владелец отеля?..
— Владельцами были его родители. Когда они вышли на пенсию, дело перешло к его брату. А тот три года назад разбился на своем планере. Педер тогда работал в Лозанне. Ему пришлось переехать сюда и заняться отелем.