Собираюсь заранее, надевая летний брючный костюм, делая повседневный мейкап и завязывая волосы в конский хвост. А в голове блуждают мысли, одна другой витиеватее. Что так срочно понадобилось шефу? Неужели со статьей лажанулись? По идее, не должно, ведь рейтинги побили все мыслимые и немыслимые рекорды по количеству пришедших писем на электронку редакции и отзывов в Интернете. Одни восхищались героизмом Артема, другие осуждали, что так вести себя в цивилизованном обществе не подобает порядочным парням. Если каждый будет распускать руки и не нести за это ответственности, то, как дальше жить простым людям. Да, глобальная проблема человечества, о чем речь.
Поэтому вхожу в кабинет шефа ровно в два часа дня аккуратно, громко постучав перед этим.
— Присаживайся, — Сергеич не отрывается от бумаг, перелистывая судорожно страницы. Падаю на стул, по привычке закидывая ногу на ногу, и жду. Пять минут главред меня игнорирует, после чего складывает листы стопкой на столе, откидывается на спинку кресла и начинает свое любимое занятие — пристально сканировать.
— Долго будешь в молчанку играть? — смотрю в упор на мужчину.
— Думаю, как бы тебя не шокировать новостями, — крутит в руке карандаш, продолжая на меня пялиться. — Хорошо, что сидишь.
— Могу встать, чтобы ты смог лицезреть, как я буду падать без чувств от твоих новостей, — кривляюсь в ответ.
— Ох, и язва ты, Миланская, — усмехается, после чего садится ровно, наклоняясь немного вперед. — Звонил Вишневский.
А вот это уже интересно. Впервые за все время, что я про него пишу, он соизволил позвонить. Значит, все-таки прочитал.
— По поводу? — интересуюсь, не выдавая внутреннего возбуждения. По крайней мере, стараюсь не показывать своего истинного состояния.
— Хочет дать интервью, — снова откидывается на спинку и вертит между пальцами карандаш, чем действует мне на нервы, в край расшатанные за последнее время.
— Еще раз, а то я не расслышала, — мои глаза округляются, и подаюсь всем корпусом вперед. — Артем Вишневский что хочет дать?
— Интервью, — спокойно произносит шеф, не обращая внимания на мой тон и выражение лица. — Эксклюзивное. А главное — лично тебе, Миланская. Чувствую, задела ты его последней статьей.
Вот теперь действительно нервничаю. Еще не хватало, чтобы этот толстосум и грубиян начал мне пакостить и мстить. А что, с его возможностями испортить мою размеренную жизнь раз плюнуть. Надеюсь, он все же не такой мстительный, как я, иначе мне не поздоровится.
— Так вроде он не дает никому интервью, — замечаю спокойным тоном, в глубине души надеясь, что это какой-то розыгрыш.
Артем действительно ни разу не дал интервью ни одному из местных издательств, будь то журнал или газета. В Интернете предпочитают собирать о нем сплетни и переписывать на свой манер.
— Говорю ж, видимо задела его за живое, — повторяет Сергеич. — Короче, завтра, в четыре часа дня он ждет тебя у себя дома. Адрес…
— Я знаю его адрес, — нагло перебиваю главреда. — Но не пойду. Кстати, а как он вообще обо мне узнал?
— Вычислю, не переживай. И руки поотрываю вместе с языком.
— Меня позвать не забудь, — мы впиваемся взглядами друг в друга. — Ну, и чего ты так на меня смотришь? Я же по-русски сказала, не пойду, — чуть ли не по слогам произношу последние два слова.
— Миланская, — усмехается шеф. Интересно, что такого веселого он находит в данной ситуации? Или это он специально выводит меня из себя, наблюдая, как я нервничаю? — Ты ничего не забыла мне рассказать? — прищуривает один глаз.
— О чем? — удивляюсь, потому что действительно не понимаю, о чем речь.
— Например, о переезде в столицу, — сколько ж можно ехидно улыбаться.
Вот скажите, пожалуйста, ладно мы, женщины, любим посплетничать, но мужики, мать их, умеют держать язык за зубами? Какого ж… Тяжело вздыхаю, понимая, что меня рассекретили.
— Убью Степу, — шиплю, так как злость захватила меня целиком и полностью даже больше, чем нервозность.
— Да не он тебя сдал, Катя, — смеется главред, наблюдая за моими эмоциями. — Я все-таки журналист, если ты не забыла. И связей у меня много. Поэтому узнать о том, что тебе предложили отличное место в одном из столичных журналов, для меня не проблема, поверь. Единственное, что мне не понятно, — он снова впивается в меня взглядом, — почему мне ничего не сказала? Вроде у нас с тобой все ровно. Твое недоверие меня оскорбляет.
Скажите, пожалуйста, какие мы впечатлительные. Оскорбляет его мое недоверие. Как же, оскорбишь тебя. Что-то задумал мой любимый главред, раз вещает таким елейным голосом. Понять бы, что именно он от меня хочет.