— Братан…
— Дай мне закончить, — перебил Тай, подняв руку, чтобы я не продолжал. — Я также достаточно умён, чтобы заметить, что её тянет к тебе, а не ко мне. Если ты хочешь её, тогда всё ясно. Я выхожу из игры. Но если ты ничего не хочешь, тогда я точно буду действовать.
От его слов мое тело испытало облегчение. Обычно правила диктовали, что раз Тай увидел её первым, то он первым должен обозначать границы. Но сейчас правила не применялись. Не с Тесс.
Тай, должно быть, понял мои намерения по выражению моего лица:
— Почему бы тебе не поговорить с ней? Мне показалось, что она ушла расстроенной.
Тотчас же я притянул его, чтобы похлопать по спине, а затем выбежал из кухни и направился в свою комнату.
Когда открыл дверь, её покрасневшие глаза впились в мои. Из-за её страданий у меня заболело сердце, но всё быстро прошло, когда я заметил одну из моих спортивных сумок, висящую у неё на плече.
— Что ты делаешь?
— Ухожу. Я не могу здесь больше оставаться.
Паника охватила меня, но снаружи я пытался сохранить спокойствие.
— Почему? — спросил я, мельком увидев футболку, которую дал ей, аккуратно сложенную на кровати. На ней была обычная майка. Без лифчика. Дерьмо.
— Вся эта жизнь здесь – какое-то сумасшествие. Я не могу поверить в то, что происходит между Элли и тетей Ди. Мой отец взбесится, если узнает, что я живу в одном доме с двумя парнями. И ты! — её грудь вздымалась. — Тебе нужна неоновая мигающая вывеска, как в пончиковой «Krispy Kreme», чтобы мне было понятно, когда можно подходить, а когда стоит держаться подальше. И чтобы ты знал, я ненавижу пончики! —закричала она.
Я ничего не мог с собой поделать. Низкий, глубокий смешок вырвался из меня. Она была самым очаровательным созданием, которое я когда-либо видел. Я хотел посадить её в клетку и оставить себе. Но через два месяца она уедет. И, честно говоря, единственные слова, произнесённые ей, которые я услышал, были: «мне было понятно, когда можно подходить». (Примеч. Тут идет игра слов «come» = подходить/кончать)
— Как пончики вообще попали в этот разговор? Мне они тоже не особо нравятся.
Она попыталась пройти мимо меня, одновременно закатывая глаза.
— Мне здесь не место, — прошептала она.
Я вцепился в её руку, когда она проходила мимо.
— Может быть, тебе нужно понять, кому ты принадлежишь, а не чему? — Я произнес эти слова на эмоциях, а это никогда не было хорошей идеей. Я пожалел об этом сразу же, как только произнес их.
— Я никому не принадлежу!
Она попыталась вырваться, но я держал её достаточно крепко, чтобы удержать на месте, но и в тоже время достаточно нежно, чтобы не напугать:
— Думаю, в конце концов, ты думаешь по-другому.
— Ты... чёртов псих! — Она вскинула руки вверх. — Ты должен всегда иметь при себе заявление на подпись об отказе от каких-либо претензий для девушек, которые с тобой крутят.
Я не смог сдержать улыбку, услышав её акцент на определённых словах.
— Заявление?
— Да! Заявление… Я, Тесса Эшби, осознаю, что, вступать в отношения с мистером Бодхи... — Сарказм сочился из её слов, особенно при упоминании моего имени. — ...опасно для моего здоровья. Я добровольно принимаю участие в этой деятельности, зная об опасности и риске, и я беру на себя полную ответственность за задетое эго, когда он скажет мне, что НЕ ХОЧЕТ МЕНЯ!
Я отпустил её руку. Она отошла от меня, но не приблизилась к двери.
— Ты зациклилась на этих моих словах. Ты изучаешь право в Принстоне?
— Да. Я зациклилась на этих твоих словах, Доктор Джекилл, и нет, я не изучаю право, Мистер Хайд.
Насытившись её саркастическим, ехидным ртом, я медленно направился к ней, пока не загнал в угол. Взгляд её округлившихся глаз блуждал по моему лицу... гнев медленно переходил в нерешительность.
Когда я наклонился к ней, она закрыла глаза.
— Я уже сыт по горло этим твоим умным ротиком, — прошептал я ей на ухо, и она закусила нижнюю губу зубами.
Она не открыла глаз и не ответила никаким другим способом. Как будто она хотела исчезнуть.
Мой член был полон желания поприветствовать горячую штучку, стоящую перед ним. Я точно знал, что нужно было её умному ротику. Но в этот момент я решил, что мне больше повезёт с языком, чем с членом. Я перевернул свою бейсболку.
Прижав обе ладони к стене позади неё, я ещё больше вторгся в её личное пространство. Хоть её глаза и оставались закрытыми, я не сомневался в том, что она знала, насколько я был близко. Её губы были слегка приоткрыты, и могу сказать, что она задержала дыхание, когда я сократил пространство между нами. Кончик моего языка мягко пробежался по её губам, а затем мои губы нежно коснулись её, оценивая её реакцию.
— Тебя когда-нибудь как следует целовали, Тесса? — Её горло едва двигалось, когда она сглотнула, но я заметил. Я не стал ждать её ответа. Я хотел её ротик, поэтому я взял и попробовал её в первый раз. Я услышал тихие всхлипы, эхом отдающиеся из её горла, когда мой язык скользнул в её рот, и тогда понял, что это не последний раз, когда я пробую её, и не единственное место. После того, как наши языки представились друг другу, я немного отодвинулся и нежно прикоснулся к её губам несколько раз.
— Так никогда, — выдохнула она, её грудь вздымалась вверх и вниз, дыхание было пропитано алкоголем.
Наши лбы упирались друг в друга, и теперь мои глаза были закрыты.
— Бохди, — прошептала она, и из-за этого они открылись. Я откинулся назад, чтобы увидеть её – и невинную потребность в её карих глазах.
— Ты понимаешь, что это значит, не так ли, Милашка?
Её губы изогнулись вверх, и я подарил им ещё пару поцелуев.
— Что это значит? — спросила она.
Одной рукой всё ещё опираясь на стену, другой я обхватил её за шею, ощущая пульс под указательным пальцем. Тук. Тук. Тук. Тук.
— Это значит, что ты... Тесса Эшби... — Я проследил пальцем вниз по лямкам её майки до торчащих сосков. — ...моя маленькая гостья из Массачусетса… — костяшками пальцев потер её грудь, отчего она тяжело задышала. Судя по её реакции, она тоже этого хотела, что меня чертовски взволновало. — ...никогда не была... как следует трахнута…
Я опустил сперва лямку, а затем полностью оголил её правую грудь. У неё была красивая, настоящая, идеальная грудь. И медленным, но напористым движением я полностью овладел её ртом. Она вздрогнула и задохнулась, а её руки моментально сбросили мою бейсболку с головы и сжали мои волосы. Её кожа была такой мягкой. Мой язык кружил вокруг её затвердевшего соска, игриво дразня его, а она громко стонала, сводя меня с ума. Едва контролируя себя, я потянул другую лямку её майки вниз и уделил её второй груди столько же внимания... затем щёлкнул языком по соску, прежде чем всосать его в рот.
— Бодхи... — тихо прошептала она, почти не в силах дышать.
Я поцеловал её между грудей, от ключицы до шеи и укусил за мочку уха.
— Скажи, что я прав, — грубо прорычал я ей на ухо. — Скажи мне, что тебя никогда как следует не трахали, и что ты хочешь, чтобы я это сделал.